Другой портрет Саломеи, работы Александра Яковлева, был выставлен на аукцион Сотбис в Лондоне, приобретен графом Лобановым-Ростовским и передан в музей Марины Цветаевой в Москве.
Свой портрет кисти Петрова-Водкина Андроникова еще в 1970 году подарила Третьяковской галерее в Москве. Сегодня он выставлен в постоянной экспозиции наравне с портретом Андрониковой работы Василия Шухаева.
…В последние годы жизни Саломея жила одна. Ее племянник, сын Константина Андроникова Марк, рассказывал мне, что несмотря на свой солидный возраст Андроникова находилась в хорошей форме.
«Только очень плохо слышала и все время возилась со слуховым аппаратом. Жила она достаточно скромно и все время сдавала комнату на верхнем этаже своего дома».
Последний раз она устроила большой прием в честь своего 90-летия. «Трагедия моей старости в несоответствии желаний и возможностей», — произнесла она в ответ на тост одного из друзей.
Ни в Грузию, ни в Россию Саломея так и не смогла приехать. Когда в очередной раз она получила приглашение от писательницы Ларисы Васильевой, навестившей ее в Лондоне, она ответила:
«Нет, и не уговаривайте меня слетать в Россию туристкой. Знаю, знаю, встретите, обласкаете. Но как подумаю, что утром проснусь в Петрограде — Ленинграде и вокруг русская речь — у меня уже здесь сердце разрывается. А что там будет? Умру от счастья…»
8 мая 1982 года лондонская «Таймс» сообщила о смерти Саломеи Андроникашвили, «последней из самых блистательных женщин» и «одной из самых известных красавиц эпохи Серебряного века».
Согласно завещанию легендарной женщины, ее прах был развеян над Трафальгарской площадью Лондона…
Часть пятая
Эпоха большой любви
Киномама
Актриса Любовь Соколова
Несколько лет назад писательница Виктория Токарева закончила работу над повестью «Дерево на крыше». В ее основе — история актрисы, которая полюбила режиссера, родила от него сына, а потом осталась одна…
Сведущие в жизни киношного мира легко узнали в главной героине актрису Любовь Соколову, а в режиссере — ее гражданского мужа Георгия Данелию. И хотя писательница своим героям дала другие имена — Вера и Александр, в повести даже использованы некоторые выражения Соколовой, которыми та рассказывала о событиях своей жизни.
Прототип одной из героинь сочинения — сама писательница. О романе Токаревой и Данелии говорила вся Москва. Не скрывала эту историю и Любовь Сергеевна.
Она вообще была открытым человеком. И безусловно любимой всей страной актрисой. В повести Токаревой несчастную жену увлекающегося режиссера тоже обожают миллионы.
Вообще, удивительно — она появлялась на экране всего на несколько минут, а ее запоминали.
Любовь Соколова играла в основном матерей главных героинь — и в «Иронии судьбы…», и в «Самой обаятельной и привлекательной», и в «Доживем до понедельника».
Всех картин не перечислишь — Соколова снялась более чем в трех сотнях фильмов и, справедливости ради, достойна записи в Книге рекордов Гинесса. Всего три главные роли и сотни эпизодов. При этом Соколова никогда не оставалась незамеченной. Не зря про нее говорили — появляется в «мелочах», но каждая из них — «золотая».
Удивительно: Любовь Сергеевна была очень открыта, даже можно сказать — разговорчива, но никто не догадался подробно записать ее воспоминания. Я, увы, не стал исключением.
Соколова была одной из моих первых собеседниц. Очень мне нравилась эта актриса. Наверное, я и сам воспринимал ее, если не как свою киномаму, то уж кинобабушку точно. Тем более что Любовь Сергеевна и правда была похожа на мою бабушку. А потому я очень хотел взять интервью именно у нее.
Нас познакомила Лидия Смирнова, тоже знаменитая актриса, народная артистка СССР, легендарная сваха из «Женитьбы Бальзаминова». Узнав, что я хочу побеседовать с Соколовой, Смирнова тут же набрала телефонный номер своей подруги, организовала встречу и предупредила: «Имейте в виду, после аварии Люба стала немного странной».
Не забуду, как на следующий день позвонил в дверь квартиры Соколовой и вздрогнул, когда мне открыли. Передо мной стояла та самая киномама, какой она представала с экрана. И казалось, что с этого самого экрана она только что и сошла.
Мы виделись с ней только один раз, но забыть тот вечер не могу до сих пор.
Любовь Сергеевна жила в небольшой однокомнатной квартире на последнем этаже киношного дома возле станции метро «Аэропорт».
Помню, в лифте встретил народного артиста СССР Ивана Рыжова, любимого актера Василия Шукшина (он сыграл в фильмах «Калина красная» и «Печки-лавочки»), Иван Петрович практически ничего не слышал, а потому наш короткий диалог был довольно непростым.
Но меня буквально возродила улыбка Любови Соколовой. Ей тогда было уже хорошо за семьдесят, но о возрасте хозяйки дома думалось в последнюю очередь. Вообще, Соколова и фраза о годах — это вещи из разных опер. Не потому, что она как-то особенно молодо выглядела или следила за собой. Просто Любовь Сергеевна была Актрисой, а в этом случае календарь не имеет никакой власти.
На подоконниках стояли горшочки с цветами, которые Соколова принесла из Кремля. Как-то Наина Ельцина пригласила ее на обед вместе с другими легендарными женщинами кино. И во время экскурсии по зимнему саду Любовь Сергеевна не удержалась и попросила отростки.
Вспоминая сегодня наш разговор, я не удивляюсь откровенности Соколовой. Хотя, казалось бы, барьер с начинающим журналистом можно вполне оправдать — народная артистка СССР и прочее, прочее, прочее, Любовь Сергеевна была обожаема миллионами и по праву могла позволить себе «звездные моменты». Впрочем, тогда, наверное, ее и не любило бы столько зрителей… А ее любили — за простоту, талант. И, наверное, за то, что ей самой довелось пережить слишком много.
— Мой первый муж, Георгий Араповский его звали, погиб во время блокады Ленинграда. Я сумела добраться из блокадного города до Москвы, причем без пропуска, что в 1943 году было строжайше запрещено. Добилась встречи с тогдашним главным киноначальником Большаковым, который распорядился принять меня во ВГИК. Полмесяца ехала до Алма-Аты, где находился эвакуированный институт. И стала учиться на курсе у Ольги Пыжовой и Бориса Бибикова. В 1948 году вышел мой первый фильм — «Повесть о настоящем человеке».
Мне везло на встречи с прекрасными людьми. Меня привечал сам Сергей Апполинарьевич Герасимов.
Но самой важной считаю встречу с Николаем Чудотворцем. В день моего рождения это случилось, только-только война началась. Такой он был, знаете, в кепочке, с бородкой. Сказал мне: «Хлеба будешь есть по чуть-чуть, но жива будешь. А зовут меня — дядя Николай». Когда я свекрови о том разговоре рассказала, она сразу догадалась, кто это был. Я и не придала значения ее словам. Лишь когда блокада началась, я о том человеке стала часто вспоминать. И, видите, выжила.
