Соколова признавалась, что в последнее время с удовольствием перечитывала Чехова. Ей нравился монолог Ольги из «Трех сестер», которую она играла в Театре киноактера: «Пройдут годы, мы уйдем, нас забудут, забудут наши имена, голоса. Но наши страдания перейдут в радости для тех, кто будет жить после нас. Если б знать, если б знать…»
Любови Сергеевны Соколовой не стало в 2001 году. Ее похоронили на Кунцевском кладбище, рядом с могилой сына…
Завершить этот короткий рассказ о светлой женщине и актрисе хочу строками из открытого письма Ни Савиной (они вместе снимались в фильме Андрея Кончаловского «История Аси Клячиной, которая любила, да не вышла замуж»), опубликованного в 1968 году в журнале «Советский экран»:
«Судьба свела нас на съемочной площадке картины «История Аси Клячиной, которая любила, да не вышла замуж». В деревне под Горьким мы прожили три месяца в одной хате. Усталая, измученная поездками, пораженная личным горем — теперь можно на «ты», — ты почти никогда не думала о себе. Не встретила нерасторопная администрация — ты приехала на перекладных: успеть в кадр! Даже жаловаться ты не умела…
Я прожила до тебя в доме две недели и от тебя первой узнала о судьбе хозяйки и шести ее детях. Ты восхищалась ею, ты была своим человеком в этом доме, ты успевала отругать меня, и пожалеть, и покормить, ты болела за туфли для Сони — дочери хозяйки, и за лекарство для кого-то в деревне, и за режиссера, которому многие, и я в том числе, портили нервы и работу. Я увидела человека, так полно, так безраздельно отдающего себя людям, и тогда по-настоящему поняла тебя на экране. Ты не подлаживалась к «народу», ты вошла в него как часть неотделимая. Ты в фильме — «как сто тысяч других в России», и все же — ты единственная, ни на кого не похожая. Ты приносишь хлеб на стол, пьешь первую рюмку, запеваешь старинную «Во субботу, в день ненастный…» А когда-то так же основательно и терпеливо, как теперь режешь хлеб, выносила на себе раненых и стирала бинты… И когда провожают в армию молодых ребят, когда пляшут и поют, ты смеешься, смотришь и вдруг, рыдая, выходишь, протискиваясь из толпы. Я никогда не смогу забыть этот кадр. Объяснять его — кощунство, это нельзя объяснить. Это надо почувствовать… Ну вот, я призналась публично в любви к твоему большому таланту, творческому и человеческому. Теперь буду ждать новой роли»…
Новые роли у Соколовой были. И самое главное, что они остались…
Диалоги о любви
Писательница Виктория Токарева
Я люблю книги Виктории Токаревой.
Не скажу точно, какая повесть или рассказ писательницы влюбили меня, но имя автора, кажется, присутствовало в моей жизни всегда.
Слава к Токаревой пришла сразу же после выхода в свет ее первого рассказа «День без вранья». За ним последовало еще множество замечательных произведений, сценарии к фильмам «Джентльмены удачи», «Мимино», «Шла собака по роялю».
Токареву часто называют «писательницей для женщин». Не думаю, что это действительно так. Ведь главная тема всех ее книг — любовь — пола не имеет и близка всем без исключения.
Почти круглый год писательница Виктория Самойловна живет на даче, куда вход посторонним категорически воспрещен. Все мои попытки напроситься в гости оканчивались ничем. Лично познакомиться со знаменитой писательницей, которая очень редко дает интервью, удалось лет десять назад на фестивале «Киношок».
Во время гуляний в одной из казачьих станиц Токарева неожиданно предложила: «Ладно, давайте поговорим. Где? А вон какие кусты шикарные».
И правда, мы уединились за небольшим столиком, укрытым в зарослях дикого винограда.
— Какая разница, где разговаривать, — было бы о чем. Дома мне не до бесед. Там я должна работать, а значит — «идти на погружение». Я потому и не готовлю. Этим надо заниматься утром, а с одиннадцати до двух я как раз сажусь за свой стол. После этого рука сама останавливается, и дальнейшая работа теряет смысл. А если я в это время буду резать свеклу, морковку и картошку для борща, то будет уже не до сочинительства.
— А во что вы одеты, для вас важно?
— Мне довольно трудно одеться, потому что в нормальных магазинах у меня последний размер. А он не всегда бывает. В магазинах для толстых я слишком худая. Поэтому я одеваюсь в Швейцарии. Раз в два года выезжаю туда — у меня уже есть свои места — и закупаюсь по полной программе. Дешевую одежду не люблю в принципе — она плохо сидит, мало носится. К тому же такую одежду противно носить. То, что я езжу в Швейцарию и покупаю там дорогие вещи, — это комплекс. Мы все совки. Мое поколение выросло при советской власти, когда ничего было невозможно купить. Было слово «достать». Сейчас я рассчитываюсь за свое прошлое.
— У вас много комплексов?
— Достаточно. Всякое творчество — комплекс. Человек без комплексов — либо больной, либо скучный. Комплексы — это то, что движет душой.
— Художник должен быть уверен в себе или, наоборот, сомневаться?
— Однажды я прочитала у Рене Клера — это французский режиссер — замечательную фразу: «Никогда не бойся провалиться». Меня это ужасно вдохновило.
— Сегодня вы в себе абсолютно уверены?
— Главное, о чем я беспокоюсь, — это то, чтобы мне захотелось сесть за стол. Чтобы было желание труда. В чем конкретно выражается талант? В желании труда.
— Невзирая на вознаграждение?
— Вознаграждение к творчеству не имеет никакого отношения. Это другое. Известна фраза: «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать». Все зависит от того, сколько ты стоишь.
— Вы себе цену знаете?
— Да, я, пожалуй что, себе цену знаю. Примерную. На моем дне рождения Сергей Михалков сказал замечательный тост: «Пишут-то все, но ее хотят читать». Хотят купить и прочитать. А если хотят купить, значит, что-то происходит. А что происходит? Я происхожу. Токарева. Словосочетание «Виктория Токарева» имеет большой рыночный спрос.
— Значит, ваше имя — «победа» — оправдывается?
— Бывает так называемая судьба-катастрофа. У моего отца было так. Он умер в 36 лет, а заболел, когда ему было 31 год. Это судьба-катастрофа. Мне было тогда 7 лет. Может, мне воздается за раннюю смерть моего отца? Он совсем ничего не получил, и мне было дано немножко побольше.
— Вы себя ощущаете учителем жизни?
— Писатель — всегда немножко учитель, проповедник. Поэтому поднятый палец обязательно существует в этой профессии. Но задача хорошего писателя — этот поднятый палец убрать. А то из-за пальца книгу не купят. Для меня интересно — значит легко. Поэтому я пишу в день только две страницы, а на другой день переписываю эти две страницы. Тогда это будет легко. И когда меня читаешь, то полное ощущение: «Ой, и я так могу. Как просто».
