Переправившись, подразделения расположились в прибрежных камышах в ожидании дальнейших распоряжений. Мы же в штабе взвешивали все "за" и "против", решая, куда идти дальше. Неожиданно из темноты вынырнули три фигуры. Всмотревшись, мы увидели крупного мужчину лет пятидесяти и двух девочек лет пяти и семи. Мужчина держал в руках большой горшок, завернутый в полотенце.
- Здоровеньки булы! Мы к вам, - сказал пришедший. Его добродушное круглое лицо вызывало симпатию. Говорил он степенно, не спеша: - Вот жинка борща прислала. Украинский борщ. Прошу отведать.
Он ловко постелил на земле полотенце, поставил горшок, достал несколько ложек, разрезал крупными ломтями две буханки еще теплого пшеничного хлеба. Все мы, захваченные заботами тревожной ночи, забыли, что голодны, и вот теперь запах домашнего борща вызвал зверский аппетит. Уселись кружком и за считанные минуты вместительный горшок был опорожнен. Борщ оказался отменным.
- Спасибо вашей супруге. Добрый, видно, она человек.
- Жинка - мастерица борщ варить. Это правда. А прислала нас к вам не она. Партизанский командир направил.
Слушая ночного гостя, я подумал: "Вот она, Советская власть! Нельзя ее победить никогда. Враг захватил нашу землю, считает уже себя ее хозяином. ан нет! Истинный хозяин даже здесь - Советская власть".
В сентябрьскую зябкую ночь Советская власть направила посланца партизанского отряда. Этот человек, взяв с собой малюсеньких дочек, без страха и сомнений выполнял поручение, потому что это поручение Советской власти.
- В Грабовке были танки. Штук двенадцать. Днем ушли, должно быть, в Лубны. Теперь немца во всей округе не сыщешь, так что смело можете пробираться.
Вскоре колхозник с девочками ушел. По дороге к Грабовке нас остановила группа партизан во главе с командиром. На мой вопрос, как его звать-величать, партизан улыбнулся и ответил:
- В отряде меня зовут Батя. Стало быть - Батя. Я понимающе кивнул, мол, понимаю - конспирация.
- Иначе нельзя. Среди населения есть ненадежные люди. Вся их лютая злоба к Советской власти вылезла теперь наружу. Конечно, они охотно выдадут фашисту нашего брата. Потому и приходится ухо держать востро и соблюдать все правила подпольной борьбы.
Командир отряда рассказал мне доверительно, что оставлен Полтавским обкомом партии. Отряд пока небольшой, людей принимают в него осмотрительно, боятся нарваться на провокатора. Главную задачу на данном этапе партизаны видят в помощи подразделениям Красной Армии, выходящим из окружения. В чем заключается эта помощь? Снабжают продовольствием, выделяют проводников, информируют о действиях фашистов: где находятся, что делают. Батя сказал, что в селах, мимо которых мы пойдем, личный состав население накормит. Я поинтересовался, ведет ли отряд диверсионную работу. Батя ответил, что пока, эту работу рано начинать. Необходимо тщательно подготовиться, запастись взрывчаткой, минами, натренировать людей.
В этом бородатой человеке, одетом по-крестьянски - в ватную телогрейку, в шапку-ушанку и сапоги, от которых шел крепкий запах дегтя, угадывалась сильная воля, острый ум. Речь его была свободна и логична. Должно быть, до войны Батя занимал ответственный пост в постиг нелегкое искусство руководить людьми.
Батя познакомил нас с обстановкой на фронте, показал по карте расположение фашистских комендатур и гарнизонов в прифронтовой полосе, подробно описал самый безопасный, по его мнению, маршрут к линии фронта, посоветовал, где сделать привалы на дневку.
Переночевали мы в районе Грабовки, в хате. Личный состав также провел ночь под крышей, в тепле. Партизаны в соседних деревнях и на подступах к Грабовке выставили посты, чтобы в случае появления фашистов тотчас же поднять тревогу. Разумеется, усиленное охранение было выставлено и нами.
На рассвете пришел проводник из села Худалеевка, куда вам предстояло идти. Это был угрюмый на вид, неразговорчивый человек. За всю дорогу длиной десять километров самое большее он сказал полсотни слов. На мой вопрос, в каких местах расположились фашисты, проводник ответил!
- А бис их батьку знае. В Худалеевке вин нема, а дале не роблю.
Нога у него оказалась легкая, провел он нас до своего села наикратчайшим путем, а в нем мы отсиделись до ночи. Нас с Самсоненко устроили в доме, полном ребятишек. Нам было неловко обременять хозяина, но тот и слушать не хотел, чтобы отпустить "товарищей командиров". Хозяйка по такому случаю зарезала двух цыплят и приготовила вкусный ужин. На русской печке лежал больной человек. Он тихо стонал, впадал в полузабытье и что-то бормотал. Хозяин рассказал, что это сбитый немцами советский летчик. Он подобрал его в поле. Летчик был совсем слаб, должно быть, потерял много крови, и пульс его едва прослушивался.
- Отходит вроде. Жинка его молоком поит, как малое дитя. Врача и лекарства вот только нет. А то мы бы, может, и спасли его.
- Лекарством мы поможем, - сказал я и вызвал из санбата хирурга. Тот осмотрел летчика, перевязал его раны, (он был ранен в обе ноги), оставил хозяевам бинтов, йоду, белого стрептоцида и еще каких-то препаратов, проинструктировал хозяев, как ими пользоваться. Медикаменты были у нас на исходе, но нельзя же было раненого летчика оставлять без помощи! Этого сделать не позволяли наши советские законы и мораль, которым мы на войне всегда следовали.
Когда стемнело и мы собрались уходить, летчик подозвал меня к себе. Он говорил с трудом, но я понял, что ему нужно. На клочку бумаги я набросал ему схему кратчайшего и безопасного пути к линии фронта - именно это он и просил. В теле израненного человека еле теплилась жизнь, а он уже думал о том, как выйти к своим и снова подняться в небо!
На каждом шагу мы встречали мужество и отвагу своих соотечественников. Война превратила героизм в норму, он стал всеобщим, всенародным.
И опять нас передали в руки партизанского проводника, на этот раз молодого и веселого парня. На землю лег холодный густой туман, но проводник уверенно вел нас по маршруту, который проходил через родное село парня - Химковцы.
От села и до села мы шли всю ночь и почти весь день, с помощью партизан, с помощью местного населения обходя опасные места. Неподалеку от Химковцев проходит шоссейная дорога из Лубны на Хорол. Когда мы подошли к ней, она была забита большой колонной вражеских войск. Туман так густ, что легко можно было нос к носу столкнуться с фашистами. Но наши разведчики во главе с младшим лейтенантом Воробьевым вовремя обнаружили противника, и подразделения дивизии залегли и выжидали время, когда шоссе будет свободным.
Более 30 километров шли без привала. Люди выбились из сил, в мы решили дать им отдых. И здесь, в деревне Григорьевка, произошла встреча с человеком, образ которого встает живым и зримым сквозь прошедшие десятилетня. Этот человек - сельский учитель. У него в хате мы остановились на привал. Вначале учитель встретил нас настороженно и недоверчиво. Но, убедившись в том, что мы свои, принес откуда-то карту Полтавской области, на которой четко и точно была нанесена обстановка: дислокация немецких войск, их гарнизонов, дороги, по которым фашисты маневрируют. Это был настоящий и неожиданный подарок для нас, и мы перенесли исключительно ценные данные, собранные учителем, на свою карту. Они словно осветили наш дальнейший путь.
