Не все наши дела были по душе старому Джорджу. Шероховатостей между нами было множество, но нам удалось продержаться на ранчо с весны 1968 до конца 1969 года, когда все рухнуло окончательно. Тот факт, что мы задержались на ранчо так долго, можно объяснить скорее привязанностью Джорджа к одной из девушек, чем моей хитростью и коварством. Он особенно привязался к Лин, окрестив ее Писклей. Говорили, что я заслал Лин в дом Джорджа с какими-то тайными целями, но это не так. Лин считала, что Джорджу будет гораздо удобнее с девушкой помоложе и поспособней, поэтому она стала ему готовить, следить за домом и составлять ему компанию. Выбирая эту роль, она, возможно, обеспечивала себе одно из самых комфортных мест на ранчо. Кроме того, она могла сообщать мне, что происходило между Джорджем и другими людьми, которым не нравилось кое-что из наших занятий и вообще наше пребывание на ранчо. Если, как утверждают некоторые, Лин и спала с Джорджем, чтобы упрочить наши позиции на ранчо Спан, то это было ее желание и ее личное дело. Я тут был ни при чем! Хотя, раз уж Лин это начала, и по причине того, что пребывание кого-нибудь из нас рядом с Джорджем было нам на руку, я следил за тем, чтобы кто-нибудь из девушек замещал Лин, когда она хотела отдохнуть или поездить.
Кроме того, что девушки трудились по хозяйству у Джорджа, остальные делали все возможное, чтобы привести ранчо в божеский вид. Мы выгребали тонны лошадиного навоза, чистили некоторых лошадей, а в суматошные дни помогали Джорджу, как могли, разбираться с клиентами. Большей частью наши труды были платой за разрешение Джорджа жить на его территории. Фиксированной платы с нас не требовали, но если у нас заводились деньги, мы отдавали какую-то сумму Джорджу.
Несмотря на все окружавшее меня пространство и удовольствия, предоставляемые жизнью на ранчо, меня по-преж-нему тянуло путешествовать. Было у меня в душе что-то такое, что не давало мне покоя, заставляя посматривать в сторону следующего холма, заглядывать за следующий угол, изучать жизненные принципы другого человека или просто быть везде, чтобы ничего не упустить. Иногда, покидая ранчо, я был похож на большинство посетителей «Спиральной лестницы», менявших свой облик. Я точно так же надевал на себя маску и шатался по городу. Или, уже в другом образе, отправлялся в Лас-Вегас либо в Северную Калифорнию. Я разъезжал один или в компании одной-двух девушек или с одним из ребят — не больше. Нередко, даже если со мной кто-то ехал, я мог отослать их обратно на ранчо или выходил из машины сам, бросая «пока», и шел на поиски чего-то нового. Совершая подобные вылазки, я просто плыл по течению. Я не знал, да и не задумывался, где закончится моя следующая прогулка. Иногда я общался с байкерами, в другой раз — с религиозными фанатиками, серфингистами, бродягами, актерами и музыкантами. Если кто-нибудь из них мне нравился, я приглашал его заглянуть ко мне на ранчо Спан. С кем-то я потом виделся, кого-то видел первый и последний раз.
В одной из таких спонтанных поездок я и повстречал Денниса Уилсона, барабанщика из Beach Boys. Как-то раз я заглянул к своему другу в Сан-Франциско, чтобы пополнить запасы травки. Когда я собирался уходить, пришел какой-то новый парень. Мой друг задержал меня, сказав: «Постой, Чарли, вам нужно познакомиться. Вы ведь оба занимаетесь музыкой. Деннис, это Чарли Мэнсон, он поет и играет на гитаре. Чарли, поздоровайся с Деннисом Уилсоном из Beach Boys».
Стоит ли говорить, как я был рад познакомиться с человеком, чье имя было одним из самых известных в мире звукозаписи. Так что я никуда не пошел. Мы уселись втроем и раскурили косячок. На прощанье я получил адрес Денниса и приглашение заходить к нему, когда я буду в Лос-Анджеле-се. Я тоже пригласил его к себе.
Вскоре я уже оказался на бульваре Сансет по адресу, который дал мне Деннис. Боже мой, да это был целый особняк! Акра три земли, бассейн, жилье для прислуги да и все в целом делали это место наглядной демонстрацией денег и успеха. Еще до прихода к Деннису мне было хорошо известно о популярности и достижениях Beach Boys, и, разумеется, я с уважением относился к их способностям. Но сейчас меня со всех сторон окружала роскошь и власть, приобретенные лишь благодаря умению сочинять и исполнять музыку. Я завидовал этому удачливому парню. Дело было не в материальных вещах, окружавших меня. Зависть вызывали его популярность и престиж, позволявшие ему жить в таком шикарном месте.
Когда Деннис пригласил меня войти, я лишь мельком взглянул на обстановку дома. Может, я и был поражен, но не собирался ахать и охать по этому поводу. Зато когда в ходе ознакомительной экскурсии по дому мы дошли до комнаты, где было установлено музыкальное оборудование Денниса — барабаны, микрофоны, колонки, я пришел в такой восторг, что не мог не похвалить и помещение, и все что в нем было. Это была практически настоящая студия, и любой, кто занимался музыкой и понимал важность хорошего звучания, должен был оценить это место по достоинству.
Деннис был классным парнем. Несмотря на свой успех и богатство, он умел наслаждаться обычными вещами в жизни. Конечно, он важничал и строил из себя покорителя Голливуда. Деннис появлялся и играл там, где требовалось, но в душе он бунтовал и уже давно устал потакать прихотям публики, хотевшей, чтобы он был ее любимцем. Он продолжал любить свою музыку, но пытался улизнуть от требований агентов, туров и выступлений при первой же возможности. Он не хотел вырваться совсем, ему просто требовалось время и пространство, чтобы расслабиться и не быть у всех на виду. О такой жизни, как у него, мечтали девяносто девять процентов американских подростков, но Деннис был таким же потерянным, нуждающимся и ищущим чего-то, как ребята, жившие со мной. Вот такой у Денниса был характер, и мы все сошлись с этим парнем.
Деннис открыл двери своего дома для нас. Открывал и карманы, насколько позволяли его агенты. Другие авторы изобразили дело так, будто мы перебрались к Деннису, как стая каких-то хищников. Мы никогда не переезжали к нему. Иногда кто-то из нас оставался у него на несколько дней, но всегда по приглашению. Он тоже жил у нас на ранчо. Ему нравилась выпивка, травка и кокаин. Кислоты ему хотелось лишь время от времени, зато девочки пробуждали в нем постоянное желание. Как знаменитость в мире музыки и кино, он мог иметь девушек любого возраста и телосложения — только свистни. Нов тех кругах, в которых вращался Деннис, девушки хотели выйти за него замуж и получить доступ к его собственности. Мои же девочки не требовали от Денниса ни того, ни другого. Так что все то хорошее, что он давал нам и делил с нами, мы возвращали ему. Он не был дураком и поступал из своего расчета, принимая или отдавая что-то. Он давал то, что хотел, и брал то, что хотел.
