«Не вижу смысла об этом говорить. На данный момент я — президент клуба. Это важная и почетная должность. К тому же в "Локомотиве" для меня все родное».
В своих силах он никогда не сомневался, говорил:
«Если тренер хоть раз "качнется", команда это почувствует и сама начнет колебаться. Тогда результата не жди. Я себе никогда не позволял в присутствии игроков ни малейшей слабости. Хотя переживать приходилось всякое. Но в одиночку. Никто не должен видеть тренерских слез».
Президент президентом, но для всех вокруг давно стало привычкой на протяжении сезона видеть Сёмина минимум раз в неделю, а то и чаще у тренерской скамейки, ощущать через него нерв игры, вместе с ним переживать острую ситуацию на поле, заражаться его темпераментом, а потом выслушивать его четкий, правдивый, остроумный комментарий к матчу. Строгий ежедневный костюм и модный галстук Сёмину к лицу, но в представлении давно знающих его людей плохо вяжутся с образом, созданным самим тренером за прошедшие десятилетия. Ну, кто еще, кроме него, мог подойти после матча к форварду соперников Александру Кержакову и поздравить его с голом в ворота... своей команды.
«Просто не понимаю, как ты забиваешь такие голы, — не мог скрыть восхищения Сёмин, при своем возрасте и опыте не перестающий искренне удивляться всему необычному в футболе. — Я до конца так и не разобрался, как мяч оказался в воротах. Приеду домой, обязательно посмотрю на видео», — добавил он и крепко пожал руку зенитовцу.
Можно себе представить, сколько моральных сил потребовало у Сёмина расставание с тренерской практикой. Общение с игроками в рабочей обстановке было для него чем-то вроде терапии для снятия стрессов.
«В тренерской работе много невидимых глазу подводных камней, — рассуждал он. — Отношения с руководством клуба, с агентами. Иной раз и отдыхал-то только на футбольном поле, занимаясь с командой».
Уж от него-то никто и никогда не слышал, что в «Локомотиве» «нет игроков» — всегда были и есть и притом самые лучшие. Когда его спрашивали о персоналиях, он находил в каждом из своих подопечных любые мыслимые и немыслимые достоинства:
«Лоськов — хладнокровный завершитель атак, но он пашет на партнеров, командный игрок. Это его лучшее качество. Лоськов — это ум, способность прогрессировать и коллективизм».
«Лима — железный бразилец, таких бы побольше».
«Наш Марат (Измайлов. — Прим. автора) — тот же бриллиант, но теперь еще и командный игрок».
«Вспомните, в скольких матчах Обиора сделал нам результат!»
«Игнашевич — талант, один из наших ключевых игроков».
«Овчинников в очередной раз подтвердил свой высокий класс. Он является сильнейшим игроком чемпионата страны. Все, что выиграл "Локомотив", он выиграл с Овчинниковым».
«Нам бы найти еще одного такого форварда, как Пименов».
«Евсеева люблю за редкие волевые качества. Мне он очень нравится. Он самый полезный игрок».
«Билялетдинов — открытие сезона. Отдельные матчи — со "Спартаком", "Торпедо" — выиграл он».
«Мы приобрели большого игрока, который полностью подошел под нашу игру» (о Сычеве. — Прим. автора).
«Колодин (уже в "Динамо") — самобытный футболист уровня национальной сборной».
А сколько футбольных звезд он открыл или реанимировал для большого футбола? Кто до Сёмина знал Овчинникова, Косолапова, Дроздова, Сенникова? А он разглядел в них искру божью, разбудил дремавшие в них таланты, и эти фамилии украсили список национальной сборной России. Всегда и всем зодчий «Локо» давал понять, что у него самые сильные игроки, а им самим внушал, что по своим способностям они не хуже, а даже лучше спартаковских или армейских коллег. И многие при столь горячей тренерской вере и поддержке прыгали в своем уровне выше головы.
— Самый приятный момент в тренерской карьере — работа со всеми поколениями футболистов «Локомотива», — признавался Сёмин. — Они всегда меня понимали, а я — их. Со всеми у меня сохранились дружеские отношения. И это — главная оценка моей тренерской деятельности, гораздо более важная, чем оценка руководства или кого-то еще.
На вопрос, почему в «Локомотиве» всегда столь теплая, непринужденная атмосфера, отвечал незамысловато:
«У нас все просто. В жизни я друг игроков, на тренировке или в игре — их тренер, который должен требовать результат. Самым важным для меня всегда было ощущение, что я понимаю молодых ребят, их проблемы. Что я — с ними. От этого сам чувствую себя молодым, и они разговаривают со мной на одном языке. Думаю, что это самое сильное мое завоевание. Общаясь с самыми разными людьми — с Лимой, с Билялетдиновым, я живу их жизнью и интересами. Полагаю, что успех моей тренерской деятельности как раз и будет зависеть от того, сколько времени удастся быть с молодыми в одной лодке, чувствовать их. А как перестану понимать молодых игроков, значит, пора на пенсию».
При этом о требовательности Сёмина в работе, в игре до сих пор ходят легенды. И ему самому порой становилось неудобно за излишнюю придирчивость по отношению к кому-то из игроков.
«Когда требуешь больше, чем человек может, это лучше, чем требовать меньше. Но у меня в требованиях действительно перехлест приличный, — сознавался он. — Сержусь, а потом думаю — зачем? Он же не в состоянии. И понимаю, что не прав, наверное, все-таки я...»
Его темперамент во время матчей стал притчей во языцех, а для арбитров — головной болью, которую они снимали с помощью красных карточек по адресу тренера «Локо». Сёмин и Газзаев — бесспорные лидеры российского тренерского корпуса по числу удалений со скамейки и последующих дисквалификации. Поэтому представлялось, что за 90 минут матча каждый из них, бурно переживая все его перипетии, теряет в весе не меньше иного игрока.
«Я не худею — дальше, по-моему, некуда, — улыбался в ответ на подобные расспросы Сёмин. — Серьезные матчи для меня — отнюдь не напряжение — так устроен: не люблю простых игр. Мне нравится преодолевать трудности, с честью выходить из сложных ситуаций. Еще в бытность футболистом любил матчи против сильных соперников. Они мне удавались лучше других».
И Сёмина-тренера радовало, что те же качества присущи и его «Локомотиву». Поэтому и выигрывала команда пять раз Кубок, золотой матч чемпионата в 2002 году, игры за Суперкубок.
Ни разу во время послематчевых пресс-конференций Сёмин не уронил своего лица, не выдал желаемое за действительное, не воспевал игру своей команды после проигрышей, не восхвалял свою тренерскую проницательность, дар предвидения после выигрышей. Приводил только объективные причины побед и поражений команды, не спуская всех собак на судей. Он, едва ли не единственный в тренерском цехе, говорил с прессой исключительно об игре, старательно избегая околофутбольных, а тем более скандальных тем, и это ценили.
