Есть многое в истории развития человечества, что проглядел вульгарный дарвинизм, а может быть, просто не сумел понять. Например, по мнению приверженцев теории дарвинизма, биологическое развитие происходит без участия сознания или взаимодействия между отдельными организмами. Когда наши предки с энтузиазмом восприняли теорию биологической эволюции, соотнеся ее с общественным развитием, то они все же не могли не заметить многообразие такого рода факторов развития человечества. Будь то большие или маленькие сообщества, в них всегда предубеждение против всякого рода новшеств сосуществует с потребностью в обновлении, любовь к старым, привычным формам соседствует с бунтом против них, страх и надежда уживаются рядом с ненавистью и любовью, жажда власти тоже может стать созидающим фактором; и чтобы примирить эти противоречия, наши предки обратились к поэтическим образам, ведь известно, что издавна наша душа стремилась излить свои впечатления образным языком, с помощью разного рода притч и сказаний. Примером тому может служить Карл фон Линней, который в труде «Бракосочетание цветов» изложил свои наблюдения, связанные с размножением цветов. При этом в нем решительно возобладал поэт, он изложил свои научные идеи красочным языком, таким, каким писали поэты эпохи рококо, любимыми эротическими образами которых были любовные игры цветов, представленных ими в виде бабочек. Несомненно, Линней вполне осознавал, что является истинным научным наблюдением, а что — игрой воображения. Сторонники теории Дарвина не догадывались о таких вещах, и в этом их трагическая ошибка. Они не осознавали, например, что есть такой фактор, как способность организма сопротивляться изменению среды, способность выживать во времена природных катастроф, приспосабливаться и обеспечивать продолжение своего вида в период изменяющихся условий таким образом, что способными к выживанию оказываются отнюдь не «самые высокоразвитые, достигшие наивысшего развития» организмы. Так, например, морское животное мечехвост гораздо старше человека как вид и, возможно, переживет нас. И тем не менее нельзя не признать зерно истины, которое содержится в древних мифах и легендах, в представлениях о том, что народы Европы на всем протяжении своей истории неуклонно развивали свою культуру в сторону совершенствования и развития благородных идеалов. А выходцы из Европы привнесли свое культурное наследие в Новый Свет, который возник по ту сторону Атлантического океана, и дали этой культуре новое самобытное направление, высадив ее ростки на почву под новым небесным сводом.
Неуклонное стремление обеспечить всем людям определенные права и свободы всегда было присуще западноевропейским народам, невзирая на то что изначально они не ставили своей задачей обеспечить всем членам общества равные права. Конечно же, эта тенденция развития порой прерывалась и отходила на задний план, и тем не менее ход развития неуклонно шел к тому, чтобы обеспечить все большее и большее равенство и расширить сферу свободы для всех. Мысль о том, что все люди — братья, несомненно, принадлежит христианству. Мы все — братья, так как все мы — дети одного и того же Создателя, все причастны первородному греху, то есть тому событию, когда первые люди совершили грех, когда они не смогли достойным образом распорядиться тем божественным достоянием, которое получили от Создателя. Все мы — наследники Божьей благодати, милости, которую принес нам Христос, наш брат, пострадавший за человечество. Но, к сожалению, отнюдь не все христианские народы сделали тот же вывод из учения о братстве людей во Христе, какой сделали западные европейцы и американцы: любое общество на земле должно постепенно прийти к обретению свободы и равенства для всех людей. Увы, некоторые христианские народы вполне спокойно относятся к тому, что какие-то наши братья во Христе имеют гораздо более высокий социальный статус, нежели другие, хотя все имеют единого отца — Создателя; выходит так, что они как бы получают неравное наследство от родного отца. Это характерно, к примеру, для Германии, страны, жители которой издавна были на редкость богобоязненными христианами. Однако крестьяне в этой стране долгое время оставались порабощены и пребывали в нищете, как ни в какой другой стране, привилегированные классы смотрели на них с презрением, и так было во многих частях Европы. Но не в Скандинавских странах, где крестьянин, «бонд», в Средние века было почетным званием, настолько почетным, что в XII веке норвежский король пишет в стихах: «Нет иных людей милей, чем бонды для меня». Немецкий крестьянин постоянно подвергался оскорблениям и поношениям, над ним издевались так грубо и беспардонно, что об этом отвратительно читать во многих средневековых хрониках. А когда в эпоху Реформации немецкие крестьяне восстали против своих угнетателей, захваченные религиозной мятежностью того времени, что заставило их читать Библию и осознать равенство Божьих детей на Земле, Мартин Лютер[59] поднял свой голос и громко призвал к священной войне против крестьян. Он так далеко зашел в своем рвении, что совершенно запамятовал собственную доктрину о бесполезности добрых дел и даже пообещал представителям аристократии небесную награду за их усердие по усмирению крестьянских восстаний, которые те и утопили в крови.
Демократические устремления к свободе, равенству и братству неотъемлемы и органичны только для тех народов, которые и до христианства считали свободу одной из важнейших земных ценностей. Именно среди таких народов под влиянием христианства возникло стремление, чтобы эти ценности становились достоянием все больших и больших слоев населения. Христианство вдохновляло их открывать все новые и новые пути для расширения сферы свободы. В стародавние времена, в соответствии с норвежскими законами, весьма добрым и почитаемым деянием во славу Иисуса Христа считалось приобретение рабов ради того, чтобы потом, в день какого-нибудь религиозного праздника, отпустить их на свободу. Все древние норвежские, шведские, датские законы одинаковы в этом вопросе слово в слово. «Фундаментом моей страны является закон, и да не сокрушит ее беззаконие», — эта формулировка напоминает нам о том, что закон един для всех и что он не может быть особо благосклонным к кому бы то ни было, и богатые и бедные обязаны поступать в соответствии с законом. Тот, кто не подчиняется законам, не имеет права требовать от других законопослушания.
На раннем этапе развития исконное стремление к свободе было присуще, прежде всего, народам, населявшим побережье Атлантического океана. Именно они с давних времен стремились к тому, чтобы гражданское общество охватывало все более широкие слои населения и чтобы обязательства в обществе стали взаимными. Именно там были намечены первые шаги в сторону демократии, вводилось самоуправление граждан, это было сделано греками-мореплавателями. Самой старой из демократий в Европе сегодня является Исландия, страна, основанная норвежскими крестьянами, приплывшими на эти далекие острова, не желая подчиниться законам, навязанным им другими и в формировании которых они не участвовали.
