Король недолго провалялся на городской постели и приказал снова перенести его в палаточный лагерь. Здоровый молодой организм выдюжил, и нога постепенно стала заживать. Карл, не дожидаясь полного выздоровления и вопреки рекомендациям Мельхиора, передвигался на костылях. В результате кости на ноге срослись неверно и левая нога стала чуть короче правой. Король еле заметно прихрамывал. Но он не придавал этому никакого значения и больше расстроился из-за того, что пришлось задержать выступление армии. Правда, вынужденное безделье позволило ему провести несколько приятных часов над книгой Квинта Курция об Александре Македонском, которую он читал лет девять тому назад.
Перелом королевской ноги вызвал в европейских столицах всевозможные толки и суждения. Австрийцы, немцы, французы, голландцы и англичане не были столько озабочены здоровьем шведского короля, сколько связанными с ним перспективами привлечь его на свою сторону при дележе испанского наследства. Ажиотаж вокруг Испании не только не утих, но разгорелся с новой силой, потому что дряхлому королю французов Людовику удалось посадить на пустующий трон в Мадриде своего внука, и теперь Лондон, Вена и Гаага пытались компенсировать себя землицей или чем бог пошлет, для чего открыли фронты по всей Европе.
Вообще-то Карл XII в этой европейской схватке должен был стать на сторону императора и его союзников. Во-пер-вых, потому, что французов не любил его отец, а во-вторых, он все-таки был немецким князем, ибо его королевский титул включал пфальцграфство Цвайбрюккенское, а также Померанию и Бремен-Верден. Именно это обстоятельство, как указывают многие историки, оказывало сдерживающее влияние на Карла в его борьбе с Августом и не позволяло ему переходить известные Границы — Август входил в ту же самую немецкую семью под названием «Священная Римская империя». Война за испанское наследство в общем-то была на руку шведам: планам Карла ее участники особо не мешали, но зато его противники Август II, Фредрик IV и Фридрих Прусский послали на эту войну свои полки. Тем лучше: значит, пока ни Дания, ни Бранденбург враждебных Швеции действий предпринимать не будут.
А неуловимый Август между тем появился в районе Сандомира и созвал «малый» сейм, или крупную конфедерацию, чтобы заручиться поддержкой польского дворянства и призвать их на защиту отечества от посягательств шведов. Конфедерация в общем-то удалась, Сандомир надолго закрепил за Августом определенную часть шляхты и территории страны и еще больше усложнил задачу Карла по его детронизации.
Собрание конфедерации, как всегда, проходило шумно и бестолково. Во время одного спора в дело употребили самые острые аргументы — сабли — и был зарублен калишский воевода пан Липский, возглавлявший весной сенатское посольство к королю Швеции. Ободренный успехами в Сандомире, польский король сделал попытку настроить на боевой лад пана Иеронима Любомирского, так неудачно «помогавшего» саксонскому войску при Клишове, но, оскорбленный в своей воинской чести, Любомирский пообещал в ответ перейти на сторону шведов. Сандомир Сандомиром, а пан Любомирский сам себе голова! Шведы приняли к сведению результаты Сандомирского сейма и продолжили свои усилия по реализации польского плана Карла XII. Основными средствами по-прежнему были пуля, штык и карательные экспедиции. Принц Яков Собесский слал королю из Силезии советы относиться к полякам построже. Советы эти Карлу пришлись по душе, и он с большим усердием стал осуществлять их на практике.
Пребывание короля в Кракове закончилось 12 октября. В этот день вся шведская армия— частью по суше, частью по Висле — тронулась на восток к Сандомиру. Вопреки своему правилу Карл нагрузил солдат чем только можно. Но главное, по польскому бездорожью волокли всю трофейную артиллерию плюс тяжелые крепостные орудия, снятые со стен Кракова. Недаром король в свое время сказал, что «...скоро мы возьмем у противника всю его артиллерию, и тогда у нас ее будет больше, чем необходимо». Так и получилось. Но бросать все это было жалко, поэтому чертыхались, потели, выбивались из сил, но тащили.
Не совсем еще оправившегося от перелома ноги Карла несли на носилках 32 гвардейца, по восемь человек в смену. Носильщикам заплатили по риксдалеру в день и зачислили на бесплатное довольствие в королевскую кухню. (Среди носильщиков был мушкетер Нильс Фриск, оставивший по себе и по своему времени память в виде дневниковых записок. Нильсу придется еще два раза становиться под носилки с королем.) Через месяц король уже пытался ходить самостоятельно, но с костылями. 16 ноября он на коне добрался до походной канцелярии, а обратно к себе в палатку скакал галопом. После этого о левой ноге короля никаких упоминаний в источниках нет. Через семь лет Карп XII снова вспомнит о своей ноге, но уже при совершенно иных обстоятельствах.
Целых три месяца армия с королем медленно продвигалась к своей цели. Долго стояли под Люблином и выясняли отношения с местными властями, которые не совсем вежливо встретили Мёрнера и Стенбока, когда те проходили мимо из Литвы на соединение с основной армией под Краковом. Шведы обошлись, правда, без факелов — городские власти не смогли собрать сумму в 50 тысяч риксдалеров, запрошенную Карлом, но король удовлетворился и 30 тысячами.
В феврале 1703 года из «командировки» в сопровождении «товарищей» вернулся Магнус Стенбок и с гордостью доложил о выполнении наказов короля. С собой он привез 200 тысяч риксдалеров, массу съестных припасов, вина, солонины, сырых кож и пр. и пр. Веж нужное шведы выбивали из населения аккуратно, методично и без большого шума. Они подходили к какому-нибудь городку, окружали его, зажигали факелы и посылали своего человека к старосте или воеводе. Если воевода упрямился и платить контрибуцию не хотел, «товарищи» поджигали дома и ехали дальше. В следующем населенном пункте уровень понимания местным населением насущных нужд шведов был уже намного выше. Стенбок особо доложил королю о том, как они покуражились в имениях Любомирского.
Король похвалил генерала, и тот довольный побежал в палатку писать отчет супруге Еве. «Для себя я ни копейки от короля не утаил, — горделиво сообщает он ей в Швецию и тут же спрашивает: — ...не получил ли мой ангел восемь с лишним тысяч далеров, серебряный сервиз, который я тебе выслал, и еще кое-что». Из шведских источников явствует, что пребывание в Польше и в других странах и офицеры и солдаты армии Карла XII широко использовали в целях обогащения. Король закрывал на это глаза — лишь бы не запускали руку в казну. Вместе с тем он строго следил за дисциплиной, стихийных и массовых грабежей населения не допускал — все должно было осуществляться исключительно организованно, а пьянство и распутство жестоко и немилосердно наказывал.
