Я много раз становился очевидцем того, как простые люди, в том числе многодетные матери и обыкновенные работяги-мужики, необозримо далекие от преступного мира, приходили и обращались с просьбами, которые были совсем не в компетенции Вора в законе, и он никого из них никогда не оставлял без внимания.
Достаточно вспомнить один случай. Однажды у Букваря в Бабаюрте гостил один ростовский Урка Эдик Краснов. Как раз в то же время прибыл гонец от хозяина с малявой, и мы в восьмером — Букварь, Эдик, Алик, Яха, Махтум, Лимпус, Абакар Туземец и я — выехали в Нефтекумск, который располагался почти на границе Ставропольского края и Дагестана.
В то время там находилась туберкулезная зона, и арестанты позвали Уркагана для разрешения кое-какого конфликта.
Мы остановились в одном более или менее приличном кафе у обочины дороги, чтобы поужинать, а ехали на двух машинах. В первой — Махтум с Лимпусом и Яхой, а во второй — я с Букварем и Туземцем. Пока мы разворачивались, чтобы припарковать машину, ехавшие впереди нас Лимпус с товарищами уже были внутри и заказывали ужин. Не успели мы выйти из автомобиля, как к нам подбежали два маленьких чумазеньких существа — мальчик и девочка, приблизительно трех и четырех лет от роду, и с протянутыми грязными ручонками стали читать айаты из Корана, обычно произносимые просителями подобного рода.
Эта картина для всех нас давно привычна. С некоторых пор Дагестан заполонили целые тухумы турок-месхетинцев, выходцев из Таджикистана. От цыган они отличались лишь тем, что они просили милостыню по-арабски. Наполнив ладошки этих оборванцев всей мелочью, какая оставалась у нас в наличии, мы зашли в кафе, где нас ожидали друзья и заказанный ужин.
За трапезой, как обычно, велась непринужденная беседа, в которой Букварь не принимал участия, думая о чем-то своем, как вдруг, подозвав официантку, спросил у нее, показывая на кого-то в окно:
— Где живет это семейство?
— А нигде, — тут же ответила совсем еще молоденькая девушка в накрахмаленном переднике и с милой улыбкой. — Они жили во дворе напротив кафе, вон там, — показала она в противоположную сторону от Букваря, — но хозяин их выгнал за неуплату. Да и отсюда гонят, не дают попрошайничать, где же им прокормиться такой оравой? К тому же и муж у нее серьезно болен, даже ходить не может.
Только после ее слов все мы обратили внимание на окно, куда устремился внимательный взгляд Уркагана. На огромном, высушенном жгучим южным солнцем бревне восседало почти все семейство: шестеро детей мал мала меньше и мать, грудью кормившая самого маленького.
Рядом с ней на куске фанеры, брошенной прямо на землю, лежал мужчина, хотя от главы этого семейства уже вряд ли что-то оставалось. Даже издали можно было определить: это был живой труп. Он был болен чахоткой и почти не поднимался.
Закончив ужинать, мы вышли на улицу и подошли к ним. Букварь стал расспрашивать у женщины о ее горе с таким участием, будто она была его старой знакомой. Узнав все, что нужно, мы разыскали хозяина того сарая, где беженцы «притухали» последнее время и откуда их выгнали. Нам, правда, пришлось поубавить немного спеси и гонора с этого подонка, прежде чем у нас получился какой-то более или менее конструктивный разговор.
Раз уж эту падаль не интересовало то, что на дворе было начало сентября, а он выгнал на улицу женщину с умирающим мужем и целой оравой ребятни, то о чем вообще можно было с ним говорить?
Если бы хоть кто-нибудь из нас смог впоследствии проконтролировать то, что здесь будет происходить, мы вообще выгнали бы эту мразь отсюда, швырнув ему на лапу обглоданную кость, но, к сожалению, это было почти исключено. Так что нам все же пришлось договариваться с этой гнидой.
Сумма, которую они задолжали и которую заломил этот подлец за то, чтобы они смогли прожить здесь до следующего лета, была внушительной. Всех денег, которые у нас были, не хватило. Тогда Букварь поднес чуть ли не к носу этого демона левую руку, на одном из пальцев которой блистал изумительной красоты перстень с бриллиантами в несколько каратов, который был подарен ему на день рождения буквально несколько недель назад бригадой залетных домушников из России, и спросил у этого подонка, во сколько он его оценит.
Хозяин жилища не верил в то, что происходило. Поначалу он подумал, что его разыгрывают, но, увидев наши серьезные лица, а особенно пристальный взгляд Жулика, вовремя спохватился и, тут же извинившись за заминку, решил продолжить торг.
Конечно же, он оценил перстень в несколько раз дешевле, чем тот стоил на самом деле. Букварь снисходительно улыбнулся, взглянув так, что эта мразь тут же потупила взор, снял перстень с пальца и бросил его под ноги этому шакалу с таким презрением и гневом, что тот задрожал как осиновый лист и не знал, что ему делать: то ли наклоняться и брать, то ли стоять и ждать. Но алчность взяла верх, и, потихоньку согнувшись, искоса поглядывая на нас, он нашел в пыли цацку и, сжав ее в ладони, прижал кулак к груди.
Пока эта псина рыскала по земле, Букварь подозвал несчастную мать семейства и наблюдавших эту картину нескольких работниц кафе.
— Сейчас ты пойдешь в кафе и напишешь бумагу о том, что тебе уплачено сполна и твоя халабуда до лета принадлежит этим людям, а эти добрые женщины, если потребуется, подтвердят все увиденное, не правда ли? — уже совсем другим тоном обратился Мага к двум стоявшим в белых фартуках женщинам.
— Да, конечно, не беспокойтесь, мы все здесь друг друга знаем, да и живем все рядом, так что в обиду их не дадим. Всевышний все видит и вас вот послал в такой момент! Дай Аллах всем вам здоровья и вашим семьям тоже, — не умолкали они, пока не высказали все, что хотели.
Уркаган поблагодарил их от души за добрые пожелания, а затем вновь обратился к этому подонку:
— Остаток денег, которые ты должен нам с этого перстня, отдашь этой женщине. Сейчас же, при нас. Понял?
— Да, да, понял, я все понял и сделаю все, как вы сказали, клянусь вам белым светом и всем святым!
— Не клянись, ибо клятвы таких ничтожеств, как ты, ничего не стоят. Просто хорошенько запомни одно: через неделю мы будем возвращаться этой же дорогой, и, если ты не исполнишь к тому времени все, что должен, я тебе тогда не позавидую…
Затем мы переговорили с хозяином забегаловки, которому не надо было объяснять, кто есть кто, о том, чтобы он не мешал этим людям здесь побираться и сам помогал чем мог. А так как кафе это находилось на территории Дагестана, в нескольких километрах от Южно-Сухокумска, Букварь пообещал ему переговорить с кем надо о том, чтобы с него снизили налог на уплату в общаковую казну. Хозяин харчевни несказанно обрадовался неожиданно подвернувшемуся фарту, пославшему ему таких добрых клиентов, и также пообещал помочь несчастным.
