В эти радостные новогодние дни Иола Игнатьевна была особенно счастлива еще и потому, что Шаляпин был с ними, он присутствовал на спектаклях и был свидетелем огромного успеха его детей.
Однако эти спектакли не были только детским развлечением. Сбор от них поступил в пользу яслей Попечительства о бедных Басманного участка города Москвы. В бумагах Иолы Игнатьевны сохранилось благодарственное письмо от 10 февраля 1914 года: «Благодаря главным образом участию Вашей семьи оба благотворительных вечера имели выдающийся успех и дали Попечительству большие средства как на содержание яслей в текущем году, так и на основание фонда для постройки собственного здания первых яслей».
Иола Игнатьевна любила делать людям добро…
Никто не думал о том, что принесет этот год. Ведь начинался он так хорошо, так беззаботно и весело. Шаляпин пробыл в Москве до середины января, затем уехал в Петербург. Весной ему предстояли продолжительные гастроли в Лондоне, а летом он обещал приехать в Россию и отправиться с детьми в их волжское имение около Плеса.
Дети с нетерпением ждали лета.
По окончании сезона Шаляпин послал Иоле Игнатьевне телеграмму из Лондона, что он закончил выступления с большим успехом, сейчас едет на лечение в Карлсбад, а оттуда — прямо к ним в Россию.
Но доехать до Карлсбада ему не удалось. В вагоне поезда, несшего его по направлению к германской границе, Шаляпин узнал, что началась война.
В августе 1914 года Иола Игнатьевна с детьми была на отдыхе в Ялте, но узнав об объявлении войны, она сразу же вернулась домой. Вскоре до нее дошла телеграмма от Шаляпина: «Прошу вас, будьте спокойны. Я в добром здравии. Живу во Франции. Бретань. Ла Боль. Вилла Джорджина. Хотел бы приехать в Россию, но это трудно по причине войны. Уеду пароходом в Швецию, если это будет возможно. Целую всех. Федор».
Одновременно в письме к детям Шаляпин подробно описал все свои «военные» приключения во Франции:
«…Милые мои детенки, две недели тому назад приехал я из Лондона в Париж, чтобы ехать дальше в Карлсбад, как весь Париж был поднят на ноги объявлением Австрией войны Сербии. Не придавая этому особо важного значения, я продолжал оставаться в Париже, чтобы купить там кое-что и пошляться по кафе. На другой же день узнал я, что Россия мобилизует свои войска, а на третий — что Германия послала ультиматум России с вопросом, на который Россия должна была ответить в двадцать четыре часа, „для чего она мобилизует войско“. Когда дело приняло такой оборот, я, бросив думать о Карлсбаде, хотел ехать в Россию, но в русском посольстве, куда я пошел справиться, поспею ли я доехать до каких-нибудь серьезных осложнений до России, мне ехать через Германию не посоветовали. Таким образом, я остался во Франции.
Еще через день парижские „Camelots“ кричали уже, разнося газеты, об объявлении Германией войны России; вслед за этим Германия объявила войну Франции, а несколько спустя Англия объявила войну Германии за нарушенный ею (т. е. Германией) Бельгийский нейтралитет. Сейчас Черногория объявила войну Австрии, а Австрия, как и Германия, — России. Вы уже знаете, значит, что теперь завязалась общеевропейская война. Не зная, как мне быть дальше, я решил уехать из Парижа куда-нибудь подальше от театров военных действий и выбрал La Baule — это маленькое местечко на западе Франции, недалеко от двух портовых городов: Nantes и Saint Nazaire… Сижу я здесь уже дней одиннадцать, купаюсь в океане и чувствую себя, слава Богу, хорошо…»
Благодаря тому, что в одном из парижских банков у Шаляпина хранились кое-какие сбережения, он мог позволить себе жить «сравнительно великолепно». Первоначально он собирался переждать войну в этом тихом и укромном месте. Тогда еще казалось, что это дело нескольких месяцев. Поэтому письмо Шаляпина к детям проникнуто оптимизмом.
«Напишите мне, пожалуйста, подробное письмо обо всем, что происходит в России, — просил он. — Я думаю, что там тоже царит большое оживление и воодушевление и там, наверное, верят в победу».
Своим детям Шаляпин, конечно, не стал писать о том, как высаженный из поезда по пути в Германию он вынужден был несколько суток добираться до Парижа и о том, что французы, с которыми ему пришлось разговаривать, спокойно и серьезно относились к войне, понимая, что она будет длительной и потребует «крайнего напряжения сил всей страны».
В отличие от легкого, беззаботного письма, направленного детям, Иоле Игнатьевне в августе 1914 года Шаляпин написал совсем другое письмо:
«Прошу тебя, смотри внимательно за нашими сбережениями в банке, мы теперь живем в ужасное время, кто знает, что может случиться. Я, конечно, верю, что для нас, русских, все кончится хорошо, но кто знает, не разразится ли в России еще одна революция? Конечно, это будет не сейчас же, не теперь, но если случаем война будет проиграна, тогда горе нам!»
Он даже не мог предположить, с какой ужасающей точностью сбудутся его слова!
Как только началась война, русские газеты запестрели заголовками: «Где Шаляпин?», «Пропал Шаляпин» и т. п. Газеты сообщили и тут же опровергли, что Шаляпин задержан немцами на одном из курортов Германии.
Вскоре разнесся слух о том, что Шаляпин находится во Франции и может быть призван в армию для обороны Парижа. Это сообщение особенно взволновало многих поклонников и друзей певца.
Затем в газетах появилось сообщение, что Шаляпин оказался в Лондоне без копейки денег. Иола Игнатьевна опровергла эти слухи, заявив, что Шаляпин действительно переехал в Лондон, но с материальными средствами у него все обстояло благополучно.
В сентябре 1914 года было объявлено, что Шаляпин телеграфировал своей семье из Лондона о том, что он скоро приедет в Москву. По приезде Шаляпин намеревался устроить ряд концертов в обеих столицах в пользу семей запасных и раненых.
И наконец в середине сентября в газетах появилось долгожданное сообщение: «Шаляпин прибывает в Москву».
Путь на родину на этот раз был для него долгим и трудным. Не случайно, свою книгу «Страницы из моей жизни» Шаляпин заканчивает описанием именно этого грустного путешествия в Россию — грустного потому, что оно подвело черту под очень счастливым — мирным и свободным — периодом в жизни Шаляпина и… его страны.
Прожив некоторое время в Бретани и поняв, что война закончится не скоро, Шаляпин хотел через Ла-Манш перебраться в Англию. Однако английское бюро в Кале отказалось продать ему билеты, сославшись на то, что эта линия предназначена исключительно для переезда подданным Великобритании. С огромным трудом Шаляпину удалось получить пропуск на Дьепп. Его поезд, шедший через Париж, был последним. Перед его отходом железнодорожное начальство, входя в вагоны, предупреждало пассажиров, что если появятся германские разъезды, им рекомендуется лечь на пол вагонов…
