Сия сильная часть, или правое крыло турецкой армии, дерзновеннее второй, но меньшей части, изгнанная из леса, бежала на их главной лагерь при речке Рымнике, от места 6 ве[рст], куда вторая, или левое крыло, взяло уже перед. Кареи, эскадроны и легкие войски обратили их дирекцию на юг, за неверными в погоню. Кауниц каре был с нашими кареями впереди, как и генерал-майор Карачай; полковник Поливанов с Черниговским полком оторвал янычар человек 500 и всех на месте положил. Барона Греве на Барков дивизион в дальней погоне изрубил их 300, подобно тому известной подполковник Кимеер, своим дивизионом то же учинил. Многие войски, пользуясь случаем, равно поступали; не токмо казаки в сей знаменитой день, но и арнауты поражением со всех сторон варваров несказанно себя отличили. Как частно, так и лично каждой своего противника в смерть поражал.
Погода была приятная. Солнечные лучи сияли во весь сей день, оно было близ его захождения. Мы прервали погоню на Рымницкой черте. Речку сию увидели загруженную тысячьми аммуничных и иных повозок и утопшими сотнями трупов[123] и скотины.
Во время баталии Верховной визирь особою своею под лесом Крынгу-Мейлор обретался. Когда оттуда изгнали его войско, поехал он на рымницкой лагерь и, останавливаясь неоднократно, при молитве возвышал алкоран и увещевал им бегущих сражение обновить, но они его слушать не хотели, отвечая, что стоять не могут. По прибытии его в лагерь, учинил он на своих выстрелов пушечных до 10 без успеха и после того поспешно отъехал по Браиловской дороге.
Неприятеля на месте убито более 5000. Знаки победы: 100 знамен, мортир 6, пушек осадных 7, полевых и не ниже 3-х фунтовых 67 с их ящиками и аммуничными фурами, несколько тысяч повозок с припасами и вещьми, множество лошадей, буйволов, верблюдов, мулов и иной разной добычи и от трех лагерей палатки.
По окончании победы войски отдыхали на месте баталии спокойно. Брошенные аммуничные повозки наносили нам разноместно опасности, турки на бегу успевали к ним покладывать фитиль, отчего их непрестанно рвало.
Великой визирь имел свой особой лагерь, за Рымником версты 4. На рассвете другого дни легкие партии, открывши к речке Бузео верст до 20, оный себе сняли, получили разную добычь и убили довольно около его запавших. Тут имели турки знатное число провианта в разных местах, но те магазейны они при их уходе сами сожгли.
Рассеянных, кроющихся в лесах и по полям, было весьма много. Принц Кобург послал Кауницов баталион к лесу Крынгу-Мейлор, где их много погибло, так что застреливали в лесу на деревьях; гусары и протчие легкие войски по терновникам и бурьянам многих побили, всюду сих отчаянных после баталии до 2000 истреблено.
Армия турецкая бежала до речки Бузео. Достигши оной в разлитии ее, великой визирь с передовыми переехал мост на правой берег и его поднял. Турецкая конница от трепета бросилась вплавь и тысячми тонула. Оставшая на левом берегу конница и пехота рассеялись во все стороны без остатку; ушедшие обозы с вещьми, припасами и под ними скотом, разграблены волоскими[124] поселянами. На сем берегу лежало множество раненых, умерших и умирающих. Визирь ныне в Браилове. Смерть пожрала из армии его 10 000 человек.
Наш урон простирается – убитых: карабинер 9, квартермистр 1, пехотных мушкатер 7, гранодер 6, старшей сержант 1, подпрапорщик 1, егерских баталионов сержант 1, егерей 4, казачьих полков старшина от армии капитан Федоров 1, казаков 5, арнаутских капитанов 2, арнаут 7, а всего 45 человек. Ранено тяжело: от карабинерных полков ротмистр фон Шрейтерфельд 1, рядовых 13, пехотных гранодерских баталионов капитан Людвиг 1, гранодер 2, егерей 11, канонир 1; легко: карабинер 40, мушкатер 3, гранодерских баталионов унтер-офицер 1, гранодер 34, егерей 11, каптенармус 1, казаков 14 – итого ранено тяжело 29, легко 104 человека. Цесарской урон немногим превосходнее нашего.
В продолжение дела оказывали храбрые и мужественные подвиги генерал-майор и кавалер Позняков, не совершенно от болезни выздоровевшей, исполнял всякие распоряжения не щадя своих последних сил; бригадиры Бурнашов и Вестфален; сии, – имея свои линии, особливо успевали поражая неприятеля; полковники от кавалерии Юрий Поливанов, Михаила Миклашевский и Григорий Шрейдер, из коих Миклашевский особливо оказал мужество, атакуя противников, а не меньше того и Поливанов. Шрейдер соблюдал связь левого крыла наших кареев с цесарскими и был с великою храбростью в атаке ретраншамента при Стародубовском полку; мушкатерских – Иван Шерснев, Иван Владычин, сей при атаке его карея дал мужественный отпор, а первой, пройдя труднейшие дифелеи, весьма успел отбить неприятеля, поражая его повсеместно. Карейные командиры – полковник Петр Бардаков – оказали свою храбрость в поражении неприятеля при вшествии в лес, подполковники Аким Хастатов, Лев Рарог, успевая во все стороны к действиям, особливо показали твердость духа и храбрость; баталионные командиры сформированного легкого от мушкатерских полков, подполковник граф Апраксин, гранодерских – подполковники: 1-го – князь Щербатов, 6-го – Федор Бем, майоры: 2-го – премьер и кавалер Христофор Лангут, 3-го – секунд Роман Цеге фон Мантейфель, егерских: 1-го – премьер и кавалер Карл Будберх, 3-го – секунд Иван Карпущенков были неустрашимы и отличны, особливо князь Александр Щербатов, находясь всегда впереди с стрелками, довольно оказал свое мужество, а майор Мантейфель, сверх всего, при сильной и первой атаке, отражая неприятеля, давал пример своим подчиненным; артиллерии майор Яков Гельвих действовал столь отлично, что при каждом разе неприятелю делал сильной вред, таким же образом и артиллерии капитан Неронов, донских полков полковники, от армии подполковник Иван и Григорий Грековы, везде поражая противников с великою отличностию, оказывали собой пример подчиненным; при арнаутах майор Соболевский, равно всюду мужественно содействовал. Сии начальники, отдавая справедливость подчиненным своим, рекомендуют о храбрых и неустрашимых подвигах оных, о которых при сем следует список[125].
Да особо находившиеся при мне с начала и до окончания дела приказании мои относили в опаснейшие места и нужны были в исправлении разных препорученностей дежурные полковник Золотухин и майор Курис. Сей, во время последней атаки Черниговского полку, был в рядах и поступал храбро; инженер майор Воеводский сверх должности его везде мне способствовал и при всяком случае довольно оказывал опыты усердия своего. Стародубовского карабинерного полку подполковник Томатис, премьер-майоры: Степан Ширяй и Апшеронского Крестьян Бер употребляемы были в нужнейшие исправления и посылки и оные исполняли по всей лучшей возможности, будучи беспрерывно в жестоком огне. Таким же образом были полезны мне Фанагорийского гранодерского капитан Мартин Лалаев, штаба моего обер-аудитор Андрей Сомов, Рязанского карабинерного корнет Василий Марков, поручики Смоленского Михаила Семенов и Иван Дорохов, который по знанию своему при обер-квартермистре особо нужен был; Стародубовского корнет Унтилий, да волентир поручик Дмитрий Шкодра, сии два смело открывали неприятеля и известия приносили; секунд майор Шультен Рязанского карабинерного полку, бывши в должности дивизионного квартермистра, за болезнию оного, сию порученность отменно исправлял и был неустрашим.
