Хотя оба фильма с участием группы получились, по словам Шенсона, «…уж очень пошлыми и примитивными, по причине небольшого бюджета», ребята были твердо уверены, что в своей следующей картине они уже не будут играть эдаких веселых баловней судьбы — то есть не будут играть «The Beatles». После того как они дружно отвергли сценарий легкого комедийного вестерна «A Talent for Loving» («Талант любить»), Шенсон осознал, что «найти фильм с хорошим сюжетом, где было бы четыре главных героя, практически невозможно». Он и представить себе не мог, чтобы кто–нибудь из битлов был задействован в фильме без троих остальных, однако осенью 1966 года Ричард Лестер пригласил Леннона на роль рядового Грипвида в «How I Won the War» («Как я выиграл войну»), сатире на Вторую мировую войну. Находясь в Испании, Джон рассказал Ринго, который приехал его навестить, что его восторг по поводу участия в этом фильме быстро испарился, уступив место скуке, однако Старр не проявил должного сострадания; будь у него такая возможность, он бы с огромным удовольствием сыграл рядового Грипвида.
Джон проводил унылые часы вне съемок, сочиняя свою эпическую «Strawberry Fields Forever», a Ринго снова отрастил бороду, которая несколькими месяцами ранее произвела настоящую сенсацию в прессе: его сфотографировали в тот момент, когда он, Морин и Леннон с Синтией поднимались на борт самолета, улетающего в Вест–Индию. Как всегда окруженные ликующими поклонниками, которые давно уже действовали им на нервы, «The Beatles», их помощники и большинство их родственников «стали одной большой семьей»; по словам Синтии, «так сложились обстоятельства, что мы оказались вместе, но, к счастью, мы все очень хорошо ладим друг с другом». Ее мать стала первым жильцом в квартире Ринго на Монтегю–сквер, а несколько десятилетий спустя Пол Маккартни вспомнил об овдовевшем Хэрри Грэйвзе и послал ему приглашение на премьеру своей оратории, которая состоялась в Ливерпульском кафедральном соборе. Хотя заявление о том, что Ринго, перед тем как жениться, якобы спросил разрешения у Пола Джона и Джорджа, было скорее плодом больного воображения скучающего журналиста, Старр любил говорить: «Я бы, может, и сделал это, ведь мы так тесно связаны друг с другом».
«The Beatles» были единым целым не только на сцене, но и вне ее: они ходили на одни и те же премьеры, слушали одни и те же пластинки и пробовали одни и те же стимуляторы. Если Джордж, скажем, надевал вещь, которая нравилась троим остальным, то у Джона, Пола и Ринго через неделю появлялась такая же. Не было никакого совпадения и в том, что, по примеру Ринго, Джон, Пол и Джордж — да и вся их команда — стали отращивать бакенбарды и остроконечные усики и всячески экспериментировать с растительностью на лице. К 1967 году все четверо носили пышные усы.
Не все, однако, согласились с довольно спорным жестом королевы — по совету Уилсона (что сильно подняло его рейтинг) она присвоила каждому из «The Beatles» титул «Член Британской Империи». Пол даже прервал свой отпуск, чтобы присутствовать на пресс–конференции и рассказать журналистам сенсационные подробности предстоящей церемонии, тогда как Джон появился на двадцать минут позже, после того как Брайан послал за ним машину. Джон считал это награждение столь же абсурдным, сколь и призывы Лорда Сатча произвести их в рыцари. Маккартни же был в неописуемом восторге от того, что получит орден Члена Британской Империи. Не зная, что и думать, Ринго улыбался и махал рукой (что от него и требовалось), когда «The Beatles» проезжали сквозь ликующую толпу к Букингемскому дворцу 26 октября 1965 года. Наиболее привлекательной для Ринго во всей этой процедуре была сама медаль, которую он мог показать своим родителям, однако Старр никогда не собирался ее носить.
Смеха ради он приписал аббревиатуру MBI к своему имени на обложке альбома 1973 года. Орден пригодился Ринго еще один раз — когда «The Beatles», Эпштейн и еще несколько знаменитостей подписали петицию — напечатанную на развороте The Times, — призывавшую легализовать марихуану. Он был слегка удивлен, узнав от одного журналиста о намерениях остальных, но потом выразил готовность присоединиться к ним, ведь «даже в больницах теперь нельзя ее попробовать — им не разрешают брать травку для исследований. Я считаю, это глупо». Старр все же не стал распространяться о том, каким незаменимым помощником может быть марихуана в творческом процессе, хотя и полагал, что «она дает людям большую свободу в общении и больше тем для разговоров».
Злоупотребление более тяжелыми наркотиками, чем «безобидная» марихуана, нашло свой выход в, мягко говоря, «странных» дебютных синглах таких групп, как «The Pink Floyd» и «The Move»; оно привело к тому, что команды вроде «The Pretty Things», «The Small Faces» и иже с ними забросили куда подальше песенки типа «тра–ля–ля, я тебя люблю» и стали писать трудные для восприятия «музыкальные откровения».
Диэтиламид лизергиновой кислоты — ЛСД — пользовался огромным успехом у лондонских тусовщиков, пока его официально не запретили использовать в медицинских целях в 1966 году. Тем не менее активно циркулировавшие слухи о том, что группа «The Truggs» употребляет «кислоту», вынудили их менеджера не выпускать своих «просветленных» парней за пределы страны, чтобы за ними не закрепилась репутация наркоманов.
Ринго не «торчал» в Лондоне, зато в его восьмикомнатной вилле на Беверли–хиллз во время турне по США 1965 года группа оттягивалась по полной программе. Для Джона и Джорджа это был уже второй «трип»; первый «трип» начался, когда они выпили кофе, в который один невменяемый представитель среднего класса подмешал кислоты. Для Харрисона психические «искажения», вызванные действием наркотика, были сродни мистическим размышлениям, тогда как Джона они увели в немыслимые странствования по неизведанным — и довольно мрачным — сферам вдохновения. Хотя на Ринго кислота оказывала возбуждающий эффект, для него не было никакой разницы между галлюцинациями и теми сюрреалистическими ощущениями, которые длились ровно до тех пор, пока он не начинал «отходить». Когда остальные открыто рассказывали о своих психоделических впечатлениях, Старру было мало что добавить. После нескольких трипов он решил, что с него хватит.
Из–за обостряющейся паранойи, вызванной постоянным употреблением наркотиков — которые им в большом количестве поставляли местные дилеры, — «The Beatles» больше не могли выдерживать гастрольных нагрузок. Они уже не выскакивали, а лениво выползали на сцену из своих закутков. Пол был единственным, кто добросовестно выполнял свои профессиональные обязанности; Джон выкрикивал самые грязные ругательства в этот непрекращающийся бедлам, который официально именовался их концертами. После выступления Джордж весьма неохотно отписывал автографы или просто отказывался их давать, тогда как Ринго продолжал проявлять чудеса терпения.
