В 1819 и в 1832 гг. он одинаково называет забвенье «сладким»:
В забвенье сладком ловит он
Ее волшебное дыханье
(Руслан и Людмила, V)
Хотел я душу освежить,
Бывалой жизнию пожить
В забвенье сладком близ друзей
Минувшей юности моей.
(Отрывок. 1832 г.)
Как уже сказано, с термином «забыться душой» однозначен у Пушкина термин «уснуть душой»; например:
Уснув душой, безмолвно я грущу
(Уныние)
Приду ли вновь под сладостные тени
Душой заснуть на лоне мирной лени?
(Желание)
И в сладостный безгрешный сон
Душою погрузился он
(Онегин. IV, 11)
Заснуть душой – замкнуться от мира, стать слепым и глухим вовне; так, о бедном рыцаре Пушкин говорит:
С той поры, заснув душою,
Он на женщин не смотрел.
Мы увидим дальше, что порою Пушкин в тех же строках без различия перемежает оба термина: «забыться» и «заснуть», «забвенье» и «сон».
Как же живет дух в минуты этой блаженной отрешенности? По свидетельству Пушкина, дух живет тогда своим собственным содержанием. И тут у Пушкина намечается двоякий опыт: по его мысли, иногда посторонний толчок погружает душу в забвение, и она начинает жить сама в себе; иногда же нечто, возникшее в ней самой, внезапно вырывает ее из явного бытия и на некоторое время наполняет ее своим цветением, так что никакому внешнему восприятию уже нет доступа в нее; то есть известное интимное переживание души является либо только содержанием «сна», либо вместе и причиной «забвения», и содержанием «сна».
Таковы прежде всего воспоминания, то есть те внешние восприятия, те чувства и мысли, причиненные извне, которые к моменту отрешения уже ассимилированы духом и сделались его личным достоянием. Эта связь «забвения» с воспоминанием носит у Пушкина почти характер закономерности. Так он говорит о Людмиле:
Иль, волю дав своим мечтам,
К родимым киевским полям
В забвенье сердца улетает;
Отца и братьев обнимает,
Подружек видит молодых
И старых мамушек своих —
Забыты плен и разлученье!
(Руслан и Людмила, IV)
Он забывался; в нем теснились
Воспоминанья прошлых дней,
(Кавказский Пленник)
Вновь нежным отроком, то пылким, то ленивым,
Мечтанья смутные в груди моей тая,
Скитаясь по лугам, по рощам молчаливым,
Поэтом забываюсь я!
И славных лет передо мною
Являлись вечные следы
(Воспоминания в Царском Селе)[47]
Быть может, в мысли нам приходит
Средь поэтического сна
Иная, старая весна
(Онегин. VII, 3)
…Я живу
Теперь не там, но верною мечтою
Люблю летать, заснувши наяву,
В Коломну, к Покрову – и в воскресенье
Там слушать русское богослуженье.
(Домик в Коломне)
В черновом наброске «Давно ли тайными судьбами» есть такие строки:
Но (часто) сердцем (душою) ищем усыпиться
В минувшем (времени) живем;
эти строки тут же переделаны так:
Но сердце тихим сном
В минувшем любит забываться.
В последней песне «Онегина» Пушкин рассказывает о своем герое:
И постепенно в усыпленье
И чувств и дум впадает он,
А перед ним воображенье
Свой пестрый мечет фараон.
То видит он: на талом снеге,
Как будто спящий на ночлеге,
Недвижим юноша лежит,
И слышит голос: что ж? убит.
То видит он врагов забвенных,
Клеветников, и трусов злых,
И рой изменниц молодых,
И круг товарищей презренных,
То сельский дом – и у окна
Сидит она…
(Онегин. VIII, 37).
Даже в полном и окончательном отрешении души от внешней действительности еще сохраняется, по мысли Пушкина, воспоминание, – последняя тончайная связь души с миром. Отшельник в «Руслане и Людмиле» говорит о себе:
Ах, и теперь один, один,
Душой уснув, в дверях могилы,
Я помню горесть, и порой
Как о минувшем мысль родится,
По бороде моей седой
Слеза тяжелая катится.
(Руслан и Людмила, I).
Таков и Пимен, умерший для мира, и однако «душой в минувшем погруженный».
К одной категории с воспоминаниями относятся и другие переживания души, также внушенные извне, но ставшие личной собственностью данного духа. Таковы надежды:
В ней сердце, полное мучений,
Хранит надежды темный сон
(Онегин, III, 39).
Обманчивей и снов надежды,
Что слава?
(Разговор Книгопродавца с Поэтом)
Неясных, темных ожиданий Обманчивый, но сладкий сон (Алексееву).
Таковы и переживания любви. Пушкин часто называет любовь «сном», разумея в этих случах под любовью, конечно, не объективное и конкретное явление любви, а тот почти отрешенный, глубоко личный комплекс чувствований, каким она становится внутри души. Любовь есть «сон души», потому что она самодержавно господствует в душе, наглухо отрешая ее от всей остальной действительности. Вот несколько примеров:
И горе жизни скоротечной
И сны любви воспоминал.
(Друзьям)
Она поэту подарила
Младых восторгов первый сон,
(Онегин. II, 22)
(Онегин. III, 13)
(Онегин. VI, 7)
Не Гретхен ли?
– О сон чудесный!
О пламя чистое любви!
(Сцена из Фауста)
Как сон, как утренний туман
Любви сокрылось сновиденье
(Талисман, черн.).
Но воспоминания, надежды, любовные чувства – еще переживания, исшедшие из внешней действительности. Душа, по опыту Пушкина, живет в минуты забвения и вполне самобытными переживаниями, возникающими тут же, на полной свободе, без всякого воздействия извне. Поэтому всякое беспричинное и иррациональное порождение духа Пушкин неизменно называет «сном». Он пишет в разные годы:
