Важно другое, что в смерти «Агронома» были заинтересованы все, кроме… самих контрразведчиков. Им ведь еще предстояло провести «оперативную игру» с ЦРУ, а реализовывать ее при мертвом агенте значительно сложнее, чем при живом. Это прекрасно понимал начальник второго главка КГБ генерал Григорий Григорьев, который провел немало аналогичных мероприятий во время Великой Отечественной войны, когда служил в 3-м отделе Главного Управления контрразведки «Смерш»
Если бы Александр Огородник был жив, несомненно, пришлось бы провести «открытый» судебный процесс. А на нем бы всплыла его связь с дочерью секретаря ЦК КПСС. Члены Политбюро, которые и так холодно относились к руководителю КГБ, получили бы прекрасный повод обрушить на него свой гнев. Пагубно отразился бы этот суд и на отношениях Юрия Андропова с Андреем Громыко. Ведь этот процесс стал бы сильнейший ударом по самолюбию и репутации последнего. Руководитель МИДа всегда утверждал, что шпионов у него нет. А тут обнаруживается, что чиновник трудиться в центральном аппарате МИДа и сотрудничает с ЦРУ
По мнению генерал-майора КГБ Вячеслава Кеворкова, вот какой разговор мог состояться между этими государственными руководителями: «Первым, скорее всего, позвонил Юрий Андропов. Естественно, он не мог начать сразу с гибели предателя:
Доброе утро, Андрей. Скажи, ты читал записку Международного отдела по поводу Армии Освобождения?
Читал. И честно говоря, Юра, был удивлен тому, как Международный отдел ставит вопрос. Естественно, эти ребята ведут благородную борьбу за свое освобождение, но используют методы террора. Я думаю, нам надо от них дистанцироваться, во всяком случае, никакой помощи оружием.
Об этом и речи быть не может.
Затем перебрали одну-две рутинные темы. И лишь в самом конце беседы:
Да, Андрей, помнишь, я тебе рассказывал о вашем дипломате, работавшем на американцев? — В этом месте Андропов должен был сделать паузу, чтобы поднять накал диалога и дать Громыко попереживать по поводу неожиданно поднятой неприятной темы.
Громыко промолчал. Значит, помнит.
Так вот, сегодня ночью, — продолжал, не спеша, Андропов, — мои ребята пришли его арестовывать. И что ты думаешь…
Громыко не думал, а ждал, какая последует развязка.
Наконец Андропов после очередной паузы сжалился и продолжил.
А шпион со страха взял и принял присланную ему американцами капсулу с ядом.
Теперь пауза потребовалась Громыко, чтобы не выдать голосом радость и облегчение и придумать достойный ответ.
Ну что ж, Юра, у предателей своя логика и, как всегда, свой бесславный конец.
Опять помолчали.
Значит, Андрей, будем считать, что по поводу записки Международного отдела наши мнения едины, — бодро заключил Андропов.
Естественно, другого и быть не могло, — с готовностью подтвердил Громыко.
Можно было с уверенностью сказать, что оба остались довольны исходом разговора, а главное, исходом дела».[111]
1978 год. В 1978 году было разоблачено два агента спецслужб США и семь агентов китайской разведки. Пресечено несколько попыток советских граждан, пытавшихся сообщить секретные сведенья сотрудникам иностранных спецслужб. Пятеро «инициативников» арестовано. Советской контрразведке приходилось активно противодействовать деятельности не только разведок капиталистических стран, но и социалистических (Югославии, Румынии и КНДР). Последние тоже активно собирали информацию о Советском Союзе.[112]
Фотоаппарат в брелоке1980 год. Среди успехов советских контрразведчиков 1980 года следует отметить разоблачение двух агентов американской и двух агентов западногерманской разведок из числа советских граждан и шести, засланных в СССР агентов китайской разведки.
Радиоприемники для односторонней связи
«Выявлена и ликвидирована разведывательная резидентура, возглавлявшиеся связанным со спецслужбами Китая военным атташе посольства КНДР в Москве Хен Кым Сером, арестовано 5 советских граждан, привлеченных корейцем к шпионской деятельности. Вскрыта резидентура иракской разведки, использовавшая в качестве источников информации граждан Ирака и других арабских стран, постоянно проживающих в СССР…
Осуществлены мероприятия по компрометации ряда дипломатов и других иностранцев из третьих стран, выполнявших шпионские задания спецслужб США, Англии, ФРГ и Китая. Сорвано 126 разведывательных поездок военных дипломатов по стране, прежде всего в районы, граничащие с Китаем, Афганистаном, Ираном и Польшей.
Вскрыты и пресечены попытки отдельных советских граждан установить преступную связь со спецслужбами противника, один из них арестован»
1981 год. В 1981 году в Львове был разоблачен работник одного из местных оборонных заводов — Альберт Георгиевич Петров. При аресте чекисты у него изъяли: перечень вопросов, инструкцию по приему радиограмм разведцентра во Франкфурт-на-Майне, шифры и другие вещественные доказательства его тайной деятельности.[113]
В ноябре того же года контрразведчики арестовали уголовника Евгения Капустина. Так как он не имел прямого доступа к интересующей американскую разведку секретной информации, то ЦРУ планировало использовать его в качестве наводчика, а также для участия в различных технических мероприятиях.[114] Например, агенту могли дать задание съездить в город, закрытый для посещения иностранцами, и выяснить, какую продукцию производит местный оборонный завод. Разумеется, на территорию его не пустят, но много ценного можно узнать в пивной, пообщавшись с местными «работягами». Через несколько дней после задержания агента газета «Правда» лаконично сообщила своим читателям: «Органами государственной безопасности СССР арестован советский гражданин Капустин Е.А., работавший до ареста на одном из предприятий г. Москвы. При аресте у Капустина обнаружены и изъяты разведывательные задания, шифры, инструкции по поддержанию конспиративной связи и другие материалы, неопровержимо свидетельствующие о шпионской работе с Капустиным представителей ЦРУ, действующих под видом сотрудников посольства США в Москве. Ведется следствие».[115]
1982 год. В истории советской контрразведки эпохи «холодной войны» этот год занимает особое место. Чекистам удалось «разоблачить» агента французской разведки — старшего офицера ПГУ КГБ. Тайный информатор Парижа в штаб-квартире советской внешней разведки — явление, можно сказать, уникальное. По крайне мере, в «открытой» литературе больше не фигурировало французских агентов — офицеров КГБ.
