езды это помогало, но ночью заснуть было практически невозможно. Дорога в Ле считается второй по высоте трассой мира. Безумные космические ландшафты не оставят равнодушным даже самого чуждого природе человека. Пейзаж необычайно разнообразен — то это узкое каменистое ущелье, то широченное плоское плато, а окружающие скалы меняют форму, цвет и породу. Трасса местами — ад кромешный, то ты петляешь между гигантских валунов, то вдруг замечаешь, что едешь уже не по дороге, а посреди ледникового потока, с глушителем, погруженным в мутную воду, и приходиться закидывать ноги на руль, чтобы не промокнуть. Только индийские байки способны выдержать это!
* * *
По дороге
Место ночлега на пути к Ле
Заглушив клокочущий двигатель Энфилда, можно испугаться тишины. Это не та тишина, когда вдруг стихает ветер, все вокруг замирает, и в ушах начинает звенеть, а другая, — которую ничто никогда не нарушает. Бескомпромиссная тишина. И есть только ощущение, что чего-то не хватает, и ты прислушиваешься и присматриваешься, ищешь и не находишь. Вокруг ни одного живого существа, даже насекомого. Мертвый пейзаж — ничего кроме красных скал, темных расщелин до горизонта, снежных шапок, слепящих глаза, и ультраголубого пронизывающего неба.
В двух километрах от нас, на противоположной стороне ущелья, вдоль которого течет разлившаяся на ручьи река, похожая на расплавленный свинец, на высоте четырех тысяч метров видна тибетская деревня, не указанная ни на одной карте. Несколько беленых строений, похожих на маленькие крепости.
Чтобы добраться от деревушки до реки, надо сползти по отвесному склону почти километр или пройти по тропинкам пять. Вдоль всего русла, уходящего на километры, скрывающегося за горами, растет мелкий кустарник, больше похожий на мох. Всю осень деревенские жители собирают эту растительность, прессуют, набивают ею свои заплечные корзины и таскают к себе домой. Зима здесь начинается с ноября и заканчивается в апреле.
Чтобы протопить русскую избу в подобных условиях, необходимо минимум шестнадцать крепких поленьев, то есть около четырнадцати килограмов дерева в сутки. Чтобы радоваться теплу, жителям этого поселения необходимо натаскать две с половиной тонны хвороста на каждую печь. Как они что-то выращивают на такой высоте, в таком климате, и чем питаются — необъяснимая загадка.
На подступе к перевалу
В окрестностях Ле
* * *
До Ле мы добрались за три дня без особых приключений. Сам городок произвел на нас приятное впечатление. Раскинувшись посреди каменного рая, он весь засажен зелеными деревцами, напоминающими смесь тополя и кипариса. Чистый и уютный, он располагает к пребыванию, мы провели здесь несколько дней, в течение которых окончательно адаптировались к высоте, но не без помощи куска manali cream, щедро отломанного ЭмСи.
Обратная дорога оказалась не так безобидна.
Из Ле выехали ранним утром, решив на сей раз добраться до Манали за двое суток. На первом же перевале я решил на ходу переключить плеер и тут же загремел в груду камней на обочине. Из-за того, что я был закутан как луковица, остался почти невредимым. Зато байк требовал небольшого ремонта — сломались передние тормоза и разбилась фара. Достав мешок с запчастями, приступили к починке. Погода была не на нашей стороне — начинался снег, и в этот момент нам стало ясно, что горы могут быть совсем недружелюбными. Мы стояли посреди пустынной дороги на высоте пять тысяч метров и, вооружившись плоскогубцами небывалого размера, пытались привязать стальной тросик чуть толще нитки. Потратив на это чуть больше часа, преодолели перевал, но на спуске у меня оторвался тросик акселератора и пришлось вновь заняться ремонтом. Мимо пронесся турик на Энфилде и, не останавливаясь, прокричал «Good Luck!». Через несколько минут, в течение которых я перекидывался с Кашкетом проклятиями, отбирая друг у друга плоскогубцы, к нам подкатил еще один европеец, стрельнул бензин и, чувствуя себя в долгу, ограничился советом намотать остаток стального троса на палец и ехать дальше — четыреста километров! Ответом ему было злобное «барала́нде» [121], и он поспешно скрылся.
Высокогорное плато по дороге в Ле
Дорога на Шринагар
Потратили кучу времени, связывая тросик, но, в конце концов его одолели, и с руками, черными как у местных механиков, тронулись дальше. На втором перевале мы попали в настоящую суровую метель и вынуждены были остановиться, греясь у движков. Я с ужасом представил себе, как бы сейчас рулил в такую непогоду с тросиком газа, намотанным на палец, проделывая движения, напоминающие зимнюю рыбалку.
После аварии мой байк стал барахлить и грозил сдохнуть в любую минуту. Не знаю как, но мы все-таки одолели полпути за один день, и в густых сумерках остановились у хлипкого шлагбаума. За ним помещались четыре палатки и wine shop. В одной из палаток проживал полицейский, регистрирующий проходящий транспорт, в соседней палатке, с единственной газовой плиткой — владелец этого лагеря, две другие сдавались внаем запоздалым путникам.
Заслышав знакомый рев мотора, из-под тента выскочил взлохмаченный израильтянин и принялся размахивать руками. Ави, по прозвищу «колбаска» (своим вытянутым туловищем он действительно был похож на сардельку), рассказал, что вместе со своим приятелем тоже едет в Манали, и мы решили продолжать путь вместе.
Гомпа
Развалины Гомпа
Буддийские ступы у въезда в Гомпа
С темнотой начался настоящий мороз, и мы заползли в палатку, явно видавшую виды. Укутавшись в одеяла, коих тут была целая гора, осушили бутылку рома и провалились в сон. Еще не рассвело, как косматая голова Колбаски просунулась в палатку и объявила подъем. Выйдя наружу, я не узнал привычного пейзажа — все горы, прежде черно-красные, были в снегу.
Колбаска и его приятель исчезли из виду, прежде чем я сумел завести свой замерзший Энфилд. Счистив иней с сидений, и за отсутствием перчаток, одев по паре носков на руки, мы отправились следом.
Солнце только начинало освещать окрестные пики, погода стояла ясная, на небе ни облачка. На перевалах уже началась настоящая зима, кругом все было в снегу, на дороге гололед. Я вторично грохнулся, прокатившись несколько метров вместе с байком по сплошному льду. После Кейлонга дорога стала лучше и, спустя несколько часов, мы уже подъезжали к Манали.
*
