Наше победоносное наступление продолжается в каждом секторе.
Было бы справедливо отметить, что никто не питает иллюзий относительно предстоящих трудностей. Однако величие того, что мы уже достигли, является очевидной гарантией нашей окончательной победы.
Каждый немец надеется, что 1943 год станет свидетелем окончательного триумфа германского орла.
Глава 12
У МЕНЯ БЫЛ ТОВАРИЩ…
2 декабря 1942 года. Ожидаем здесь несколько дней.
Вокруг небольшой станции Пролетарская солдаты лежат на земле под навесом или сидят по семь-восемь человек в грузовиках или танках. Стараются как можно лучше защититься от холода и зимней вьюги, которая сердито завывает вокруг нас.
Вдоль реки Маныч тысячи единиц бронетехники, танков, тяжелых артиллерийских орудий ждут поездов, которые повезут их на северо-восток.
Поспешно переброшенные из предгорий Большого Кавказского хребта и степей Прикаспия, десятки дивизий направляются на мелкие железнодорожные станции к северу.
Волга.
Солдаты произносят это слово опасливо. С тревогой.
Согласно распоряжениям штабных чинов, нашим конечным пунктом назначения является Волга.
Но у эсэсовцев нет иллюзий.
Волга означает Сталинград.
А Сталинград, судя по рассказам тех, кому удалось выбраться из этого ужасного ада, часто означает смерть.
Уже несколько месяцев войска генерала Паулюса окружены у города, который когда-то назывался Царицын, русскими армиями. На ряде направлений красные опасно приблизились к Сталинграду, угрожая, таким образом, взять в клещи окруженные немецкие войска. (Немцы были окружены под Сталинградом 23 ноября 1942 г. – Ред.)
Фюрер вызвал фон Манштейна и поручил ему командовать дивизиями, которые должны деблокировать Паулюса.
Мы между тем ждем.
К одной из затемненных платформ медленно ползет поезд, составленный из вагонов для перевозки скота и нескольких пассажирских вагонов. Нам только что стало известно, что штаб 4-й танковой армии Гота, в подчинении которого находится «Викинг», решил отправить нас на северо-восток по железной дороге, чтобы исключить продвижение по разбитым и заснеженным дорогам возвышенности Ергени.
Громкоговоритель в ночи гнусаво вещает:
– Командирам рот и взводов явиться на пункт связи штаба полка. Командирам рот и…
Я отдаю распоряжения стоящему рядом эсэсовцу и иду к сортировочной станции, где наш полковник учредил свой штаб. Студеный ветер все еще носится со свистом на открытой местности, наметая рядом с железнодорожным полотном большие сугробы.
В избе вокруг жалкого примуса, тщетно пытающегося поднять температуру хотя бы на несколько градусов, собралось уже около десятка офицеров.
Стоя на противоположной стороне комнаты, наш полковник, выглядящий крайне озабоченным, разговаривает с группой старших офицеров. Среди них замечаю генерала Гилле, командующего «Викингом» с прошлого ноября. Он заменил Штайнера, который уехал в Шарлоттенбург.
Увидев, что большинство командиров рот и взводов прибыли, Гилле выходит вперед на два шага и поднимает руку, добиваясь тишины.
– СС! Сейчас не время для долгих речей, – громко произносит он. Его лицо становится строгим. – Неприятель наносит нам сильные удары, очень сильные. Это последние отчаянные усилия дикого зверя перед гибелью. Но он остается опасным! На этот раз, СС, вы сражаетесь не только ради славы страны, но за освобождение своих товарищей, которые окружены и рассчитывают на вашу помощь.
Устанавливается тишина, напряженное молчание. Затем наш генерал продолжает низким голосом.
– Вы должны уничтожить русского зверя! – выкрикивает он, подкрепляя свои слова взмахом сжатого кулака. – Прошло время, когда следует думать об их мужчинах, женщинах и детях. Это свирепый враг, которого надо сейчас уничтожить для того, чтобы могла жить Германия!
Он вытягивается по стойке «смирно».
– Хайль Гитлер!
Генерал идет к нам и теперь говорит среди нас:
– Не нужно тревожить своих солдат, господа. Но также не нужно скрывать от них тот факт, что мы идем к Сталинграду. – Он поджимает губы и делает неопределенный жест. – Кроме того, беспокоиться не о чем. Мощь армий поддержки, которые спешат на помощь к Волге, без сомнения, рассеет дивизии Еременко – Жукова! (Жуков в это время находился на центральном участке Восточного фронта, проводя операцию «Марс» (25 ноября – 20 декабря 1942 г.) под Ржевом, отвлекшую на себя резервы немцев. Под Сталинградом немцам противостояли Сталинградский фронт Еременко, Донской фронт Рокоссовского и Юго-Западный фронт Ватутина. – Ред.) – Гилле окидывает взглядом молчащую комнату и заканчивает: – Все, господа! Армия выступает в 22.00. Проследите за тем, чтобы ваши солдаты были в готовности.
Через несколько минут мы расходимся. Почти сразу я бегу к Карлу, который беседует с младшим лейтенантом.
– Кроме шуток, – спрашиваю, – что ты думаешь обо всем этом?
Перед ответом Карл неопределенно качает головой:
– Похоже, что Паулюсу тяжело. Вся эта суета, происходящая в такой спешке, не выглядит особенно здравой.
Смотрю на свои наручные часы. 21.50. Ехать через десять минут.
– Поедешь с нами? – спрашивает Карл. – Кажется, они прицепили впереди вполне приличные вагоны.
Я киваю в знак согласия.
– Лучше поеду с вами, чем ютиться в соломе. Только отдам необходимые приказы и приду.
Паровоз уже присоединили к поезду. Машинист и кочегар взялись за работу, их черные силуэты виднеются на фоне красного света от топки. Шумно шипят клапаны, и струи пара выстреливают вверх из цилиндров.
Солдаты 2-й роты, которую со времени боев на Кавказе называют боевой группой Ноймана, карабкаются в свой вагон.
Наконец мне на глаза попадается унтер Либезис, которого я ищу.
– Либезис, я поеду впереди с лейтенантом фон Рекнером. Если понадоблюсь, найди меня во время остановки.
Он собирается отдать честь, но я останавливаю его.
– И еще. Пошли десять солдат в бронированный вагон. Это приказ полковника. С автоматами. Это все, Либезис!
– Доброй ночи, господин лейтенант! – говорит унтер, вытягиваясь по стойке «смирно».
Поезд отходит. Я едва успеваю добраться до переднего вагона.
В купе темно и тихо.
Офицеры «Викинга» не проявляют особого энтузиазма в связи с путешествием на север.
В передней части вагона Франц и Карл устроились в одном купе. Они предусмотрели место для меня рядом с собой.
Темноту усиливает толстый снежно-ледяной покров на окнах. Когда поезд набирает скорость, становится холоднее.
– Нам придется ехать так почти пятьсот километров (от Пролетарской до Сталинграда (вокзала) около 350 км. Однако немцам пришлось выгружаться у Котельниково (190 км до вокзала Сталинграда) и далее наступать с тяжелыми боями. – Ред.), – жалуется Франц. – Думаю, более чем достаточно, чтобы превратиться в сосульки перед прибытием на место.
