В отчете о деятельности Института библиопсихологии за годы войны Рубакин отмечает, что «она составляет особую эпоху в его истории». Прежде всего он отмечает любопытное и несколько неожиданное явление: «Война не только не уменьшила интереса и потребности в чтении, а, наоборот, значительно усилила их... не только в Швейцарии, но во всем мире, она возбудила ряд вопросов, о которых люди до того и не думали, относясь индифферентно к социальным и интернациональным проблемам». Как известно, во второй мировой войне гражданское население понесло значительно большие потери, чем армии, – война шла тотальная, развязанная варварским фашизмом, ставившим целью истребление гражданского населения оккупированных им стран. Нельзя было не думать о вышеуказанных проблемах, когда буквально все население оккупированных и воюющих стран было втянуто в войну, страдало от голода, холода, от издевательств и мучений, погибало миллионами в фашистских концлагерях, лагерях смерти. Заставляла думать обо всех этих проблемах и непосредственная встреча с советскими людьми.
Война открыла Рубакину новых, еще незнакомых ему читателей – советских людей. Это были военные и гражданские пленные, угнанные фашистско-германской шайкой в Германию и оттуда ухитрившиеся бежать в Швейцарию. Швейцарские власти приняли их не очень доброжелательно, вернее, враждебно и рассадили по концлагерям, держали их, правда, в гораздо лучших условиях, чем в Германии; в швейцарских лагерях не было ни пыток, ни избиений, ни казней, ни сплошных издевательств над людьми. Но советские люди тем не менее томились в этих лагерях, рвались на Родину, рвались на борьбу с гитлеровцами. К тому же, несомненно, из фашистского плена бежали наиболее энергичные, смелые, решительные люди, для которых прозябание в швейцарских концлагерях в бездействии и спокойствии было тяжело – они рвались в бой с врагами Советского Союза, и многие из них бежали и из этих концлагерей и перебрались кто во Францию, кто в Италию, а там участвовали в партизанской войне против фашистов.
Вот с этими-то соотечественниками Рубакин и встретился во время второй мировой войны. И, несмотря на тяжелое положение советских людей, несмотря на тяжелое положение самого Рубакина, отрезанного от Родины и почти лишенного средств существования, так как его пенсия теперь пересылалась ему с большими опозданиями и нерегулярно, это была для него одна из счастливейших эпох его жизни – возобновился, и притом в совершенно новых условиях, его контакт с русским народом. Это был последний и драматический контакт в его долгой жизни.
Рубакину и его библиотеке пришлось перестроить всю свою деятельность на великое дело помощи советским людям, попавшим в Швейцарию.
Около 10 тысяч советских военнопленных и беженцев, мужчин и женщин, взрослых и даже детей, обращались к Рубакину за помощью – и не только за книгами. Ведь библиотека была единственным учреждением в Швейцарии, представлявшим неофициально Советский Союз. Попавшие в Швейцарию советские люди, вырвавшиеся путем неимоверных усилий и отчаянной смелости из фашистского ада, очутившиеся в чужой и неизвестной им стране, нуждались в поддержке.
Отношение швейцарских властей к советским людям, а также к Рубакину и его библиотеке в начале войны, когда гитлеровские орды потеснили Советскую Армию и захватили часть советской территории, было резко враждебным и грубым.
Швейцарское правительство воздвигло ряд препятствий для деятельности Рубакина и его библиотеки среди советских людей, интернированных в швейцарских концлагерях, и тем не менее Рубакин нашел способ помогать тысячам людей.
Единственными людьми в Швейцарии, говорящими по-русски, с которыми пришлось встретиться интернированным советским людям, были или белоэмигранты, или швейцарцы, репатриированные из России. И те и другие были враждебно настроены и к Советскому Союзу, и к советским интернированным. Неудивительно, что между швейцарцами и русскими создалась атмосфера отчуждения, вражды, взаимного непонимания. Начальники лагерей для интернированных в большинстве были тоже враждебны советским людям, лишь некоторые из них относились к ним очень хорошо.
И вот в последний период своей жизни и деятельности мой отец проявил себя как подлинный советский патриот.
«Война, – замечает Рубакин, – нам выявила новый тип читателя – военного читателя, на которого наложили печать зверства войны и ее последствий – плен, каторга, невыразимые страдания, всевозможные лишения, побеги, интернирование и т.д. Почти тысяча таких беглецов из Германии, военных и гражданских советских людей, мужчин и женщин, юношей, девушек и детей, интернированных в Швейцарии, обратились к нам. И не только для книг».
Отец сразу же активно стал помогать советским людям в лагерях. Материальную поддержку он оказать им не мог, но зато было то, что он всегда считал самым главным для поднятия духа и бодрости: были книги.
К исстрадавшимся, отрезанным от Родины советским людям стали приходить русские книги из библиотеки Рубакина. Радость этих людей была огромна. Как пишет Рубакин, книги встречались там как «друзья и светочи, оказавшие им поддержку в тяжелые и долгие дни их невольного пребывания на чужбине».
Только в 1943 – 1944 годах свыше двух тысяч советских людей, военных и гражданских, были читателями книг из библиотеки Рубакина. Как пишет Рубакин, «это были первые советские читатели, с которыми библиотеке пришлось иметь дело», не случайные проезжие советские граждане, а подлинные представители народных масс. «Это были также, – пишет Рубакин, – и первые читатели, носившие на себе печать войны: плен, принудительные работы, голод, пытки, неоднократные побеги, тяжелые воспоминания пережитых кошмаров в немецких истребительных лагерях, мучимые полной неизвестностью будущего, с надломленным здоровьем, в окружении чужой и незнакомой им среды».
Книга стала их лучшим другом: на ее чистых страницах они сообщали друг другу свои адреса, посылали друг другу приветы, извещали о своих горестях и радостях, подчеркивали в книгах особо поразившие их места, прославляли мощь Советской Армии и делились своей тоской по Родине. «Так они, – пишет Рубакин, – создали свое особое объединение советских граждан за границей во время войны, в котором связующим звеном им служила книга».
Помогать советским интернированным, даже посылая им лишь книги, учебники и т.д., конечно, было невозможно только на средства библиотеки и самого Рубакина. Ему бескорыстно помогали разные лица и учреждения в Швейцарии.
Но помимо посылки книг – духовной пищи, интернированным надо было оказывать и материальную помощь. Целый ряд лиц откликнулись на призыв Рубакина. Были собраны одежда, обувь, белье, белье для новорожденных (которые тоже появлялись на свет). Библиотека Рубакина и сочувствовавшие ей лица переводили и писали письма для интернированных, сносились для них со швейцарскими властями и юристами.
