Благодаря таким мерам положение на арктических коммуникациях удалось выправить. Во-первых, как только стало известно о проникновении вражеских рейдеров из Баренцева в Карское море вокруг мыса Желания, мы направили в этот район подводную лодку «С-101» (командир корабля капитан 3 ранга П. И. Егоров), и она успешно выполнила порученное ей дело: обнаружила и потопила фашистскую подводную лодку «У-639». Успешные действия «С-101» во многом обеспечили проводку самого необычного конвоя, порученного Северному флоту.
Подводная лодка «С-101» (командир корабля — капитан 3 ранга П. И. Егоров). Благодаря успешным действиям экипажа и его командира «С-101» потопила вражеский подводный рейдер «V-639»
Это была проводка группы речных судов из устья Печоры через Карское море в устье Оби. 23 июля конвой в составе пятнадцати речных пароходов, сопровождаемый кораблями эскорта (командир конвоя капитан 1 ранга А. К. Евсеев), снялся с якоря и вышел из Нарьян-Мара курсом на пролив Югорский Шар. Проводка проходила в тяжелых для речных судов навигационных условиях. В Карском море в дни перехода сила ветра колебалась от четырех до восьми баллов. На шести буксируемых судах лопнули буксирные концы. Неоднократно конвой был вынужден отстаиваться на якоре возле берега и даже ложиться в дрейф до улучшения погоды. К навигационным трудностям прибавлялись минная опасность и, пока суда конвоя не вышли из Печорского моря через пролив Югорский Шар в Карское море, угроза нападения вражеских подводных лодок. В этих условиях и были потеряны два корабля эскорта — один тральщик подорвался на мине, второй был атакован фашистской подводной лодкой, ко-
[171]
гда отделился от конвоя, чтобы доставить в одну из бухт западного побережья Новой Земли (то есть со стороны Баренцева моря) раненых из экипажа погибшего тральщика. Тем не менее все речные суда в целости и сохранности были проведены в пункт назначения и 7 августа благополучно достигли Нового порта в Обской губе.
Во-вторых, мы организовали вывод нескольких групп транспортных судов из Арктики в Белое море под усиленным эскортом, и это гарантировало успешное плавание их.
Однако мер, принятых нами, оказалось недостаточно для того, чтобы обеспечить полную безопасность плавания в Арктике. Количество и качество боевых сил там вообще не могло удовлетворить возросшую потребность мореплавания: именно там у нас не было хороших кораблей противолодочной обороны и морских самолетов дальнего действия.
Именно это я решил доложить в Ставке.
* * *
Москва теперь была не такой, какой я представлял ее по рассказам, услышанным в первый период войны, особенно в октябре 1941 года, когда гитлеровцы достигли подступов к городу. Теперь к остаткам противотанковых заграждений на московских заставах, к фанерным заплатам окон, оставшимся временной памятью о воздушных налетах, к затемнению, обычному везде, следовало присоединить будничную суету огромного города, живущего в ограничениях военного времени, деловую атмосферу всюду, новый обычай, введенный летом этого года после разгрома немецко-фашистских войск на орловско-курском плацдарме. Этот обычай — артиллерийский салют в честь очередной победы наших войск, освобождающих родную землю от захватчиков, — стал новой особенностью Москвы и производил неизгладимое впечатление на каждого, кто, подобно мне, приезжал с фронта.
Приятно смотреть салют в честь очередной победы, но при этом не следует забывать, что война все еще идет на нашей земле и что мы все еще только возвращаем нашему народу город за городом, километр за километром.
Размышляя так, я чувствовал себя увереннее в ожидании приема у Верховного Главнокомандующего. Ждать, впрочем, пришлось недолго: Сталин был точен, а я пришел к назначенному сроку.
[172]
Первое впечатление всегда памятно. Со времени оперативно-стратегической игры, когда я в последний раз видел Сталина в предвоенной обстановке, прошло около трех лет. Человек в маршальской форме уже не был тем Сталиным, каким он помнился мне с тех дней: несмотря на форму, которая всегда скрадывает возраст, он выглядел значительно старше, чем должен был выглядеть. Видимо, два с половиной года войны взяли у него куда больше, чем положено по календарным срокам жизни. Да и у кого они не взяли больше, чем надо бы?..
Сталин был не один, когда я вошел в кабинет: за столом сидели почти все члены Политбюро. Вместе со мной пришли и представители ведомств, связанных с Арктикой: Наркомата морского (транспортного) флота и Главсевморпути.
Несколько слов взаимных приветствий, и разговор сразу принял определенное направление, ради чего меня вызвали в Ставку.
Доложив обстановку на театре, я высказал свою точку зрения на все то, что затрудняло действия Северного флота в текущем году. В частности, сказал, что прекращение союзных конвоев через Северную Атлантику отнюдь не позволило нам высвободить часть боевых сил. Все равно мы обязаны поддерживать оперативный режим на внешнем направлении в пределах своей зоны и быть постоянно готовыми обеспечить безопасность конвоев. Между тем возможности для такого обеспечения у нас по-прежнему ограниченные.
Вопросы, которые задавал Сталин, касались главным образом развертывания сил флота для прикрытия конвоев из Англии и США в нашей операционной зоне. Учитываем ли мы, что фашистская эскадра, сосредоточенная в Северной Норвегии, может не очень тревожить конвои, пока те будут находиться за пределами нашей операционной зоны, и всячески будет пытаться наносить решающие удары именно в ней, на последнем участке пути? Что предпринято и предпринимается нами для предотвращения таких ударов? Будем ли мы, Северный флот, готовы к встрече союзного конвоя, например, в ноябре? Гарантирует ли это командующий флотом? Не повторится ли то же самое, что произошло в эти два с половиной месяца на коммуникациях в Карском море?
Едва я успел ответить, что прекращение конвоев союзниками помогло не нам, а гитлеровцам высвободить
[173]
часть своих сил и переместить их из Северной Атлантики к новоземельскому рубежу, что в дальнейшем позволило им прорваться в Карское море, в разговор вступили другие участники совещания в Ставке.
...Почему не закрыты новоземельские проливы? Для чего тогда существует Северный флот? Неужели вам, то есть флоту, надо объяснять, что Карское море — это внутреннее море Советского Союза и что Северный морской путь, с таким трудом освоенный советскими людьми, должен быть неприступным для врага? Таков был смысл вопросов, заданных мне.
