Из письма Екатерины II Д'Аламберу (1717–1783; французский ученый энциклопедист):
Я хотела Вам послать некоторую тетрадь, но потребуется время, чтобы сделать ее разумной; притом же она еще не окончена. Если Вы ее одобрите, то я тем останусь довольна. Вы из нее увидите, как там я на пользу моей империи обобрала президента Монтескьё, не называя его. Надеюсь, если бы он с того света увидал меня работающею, то простил бы эту литературную кражу во благо двадцати миллионов людей, которое из этого последует. Он слишком любил человечество, чтобы обидеться тем; его книга служит для меня молитвенником.
Из письма Екатерины II Фридриху II (1712–1786; прусский император):
Сообразно желаниям вашего величества, я вручила сегодня вашему министру, графу Сольмсу, немецкий перевод «Наказа», данного мною для преобразования законов России. Ваше величество не найдете там ничего нового, ничего неизвестного для себя; вы увидите, что я поступила как ворона басни, сделавшая себе платье из павлинных перьев. Во всем труде мне принадлежит лишь распределение предметов по статьям и в разных местах то строчка, то слово; если бы собрали все, прибавленное туда мною, я не думаю, что вышло бы свыше двух-трех листов. Большая часть извлечена из «Духа законов» президента Монтескьё и из сочинения «О преступлениях и наказаниях» Беккария.
Из монографии «История Екатерины Второй» Александра Густавовича Брикнера:
Укажем вкратце на характер и содержание «Наказа», который был сначала напечатан на русском языке и роздан членам Большой Комиссии.
На главной части сочинения (§ 1–526) показано число: «Москва, 30 июля 1767 года» – день открытия Большой Комиссии. В ней заключаются в 20 главах размышления о России, о монархической власти, о законах, наказаниях, народном хозяйстве, о воспитании, о наследственном праве и суде и расправе, о населении и о кодификации. Первое дополнение «о полиции» (§ 527–566) означено числом «Петербург – 28 февраля 1768»; второе «о расходах, доходах и о государственном управлении» и пр. (§ 568–653) – «Петербург, 8 апреля 1768 года».
Во введении сказано: «Господи, Боже мой! вонми ми и вразуми мя, да сотворю суд людем твоим по закону святому твоему судити в правду».
§ 1: «Закон христианским научает нас взаимно делати друг другу добро, сколько возможно». Во многих местах сочинения указано на нравственные обязанности человека и правительства, на добродетели, патриотизм, гуманность, любовь к ближнему, кротость и пр.
§ 35: «Равенство требует хорошего постановления, которое воспрещало бы богатым удручать меньшее их стяжание имеющих».
§ 81: «Любовь к отечеству, стыд и страх поношения суть средства укротительные и могущие воздержать множество преступлений».
§ 241: «Предупреждать преступления есть намерение и конец хорошего законоположничества, которое не что иное есть, как искусство приводить людей к самому совершенному благу или оставлять между ними, если всего искоренить нельзя, самое малейшее зло».
Некоторые параграфы должны были заставить многих задуматься. В § 417 говорится о пагубных следствиях сосредоточения в Древнем Риме больших имений в руках немногих лиц, а в § 425 сказано: «Мое намерение в сем деле склоняется больше к разделению имения, понеже я почитаю себе за долг желать, чтобы каждый довольную часть на свое пропитание имел. Сверх сего, земледелие таким образом может прийти в лучшее состояние, и государство через то большую получит пользу, имея несколько тысяч подданных, наслаждающихся умеренным достатком, нежели имея несколько сот великих богачей». Особенного внимания заслуживает также следующая мысль, высказанная в § 520 «Наказа»: «Все сие не может понравиться ласкателям, которые по вся дни всем земным обладателям говорят, что народы их для них сотворены. Однако ж мы думаем и за славу себе вменяем сказать, что мы сотворены для нашего народа, и по сей причине мы обязаны говорить о вещах так, как они быть должны. Ибо Боже сохрани, чтобы после окончания сего законодательства был какой народ больше справедлив и, следовательно, больше процветает, на земле; намерение законов наших было бы не исполнено: несчастие, до которого я дожить не желаю».
…Нельзя сказать, чтобы все лица, окружавшие Екатерину, были довольны ее трудом. Она сама вызывала критику и при окончательной редакции руководствовалась сделанными ей замечаниями. Последние не всегда нравились ей.
Бибиков пожелал некоторых не важных изменений в редакции для большей ясности выражения мыслей Екатерины. Баскаков находил, что пытка в некоторых случаях неизбежна. Екатерина, читая примечания Баскакова, заметила на полях: «О сем слышать не можно, и казус не казус, где человечество страждет».
Особенно же Екатерина была недовольна замечаниями Сумарокова, который во многих отношениях противоречил ей. Она снабдила записку Сумарокова приписками или подстрочными, отчасти весьма меткими и острыми замечаниями. Так, например, Сумароков смотрел на крестьянский вопрос иначе, нежели Екатерина. Она была гораздо либеральнее его. «Господин Сумароков, – выразилась она о нем, – хороший поэт, но слишком скоро думает, чтобы быть хорошим законодавцем; он связи довольной в мыслях не имеет, чтоб критиковать цель, и находит, что здесь и там в полире ошибки есть, которых пороков он бы оставил, если бы понял связь». В другом месте, по поводу Монтескьё, мы встречаем приписку Екатерины: «Многие критиковали Монтескиу, не разумея его; я вижу, что я сей жребий с ним разделяю». По поводу какого-то параграфа в «Наказе» Сумароков заметил: «Для краткости времени без всякого возражения мною оставлена». Екатерина прибавила: «Потери нету».
Фридрих II, прусский император:
Скажут, что императрица первая из женщин могла носить имя законодателя своей империи и что она по своей мудрости первая положила основание счастия своих народов, установив справедливые законы. Если царь Петр I не гнушался работать в Амстердаме на верфи адмиралтейства, чтобы создать флот для своего народа, то и ваше величество не пренебрегли бесчисленными подробностями юриспруденции, чтобы обеспечить владения и благосостояние России.
Английский посланник Маккартни:
В настоящую минуту внимание царицы исключительно поглощено любимым проектом, успех которого будет ей полезнее и принесет ей больше истинной чести, чем выигранное сражение или приобретение целого королевства. Обладая проницательным умом, вследствие которого она не только усматривает недостатки, но тотчас же находит средство их исправить, она давно с сожалением убедилась в беспорядке, сложности, запутанности и несправедливости законов ее империи; исправление их давно составляло предмет ее честолюбия, и с этой целью она рассматривала и изучала с величайшим вниманием и точностью различные законодательства других стран. На основании собственных ее замечаний по этому предмету и мнений самых ученых и способных ее советников она составила Уложение, равно соответствующее благу ее подданных и характеру народа. Уложение это будет предложено на рассмотрение депутатов империи, которые соберутся в Москве в течение будущего лета, причем им будет предоставлено право высказывать свои мнения о нем, указывать на те недостатки, которые они найдут в нем, и предлагать изменения. Когда по всем этим вопросам произойдет соглашение и они будут окончательно утверждены, Уложение это будет обнародовано и составит основное законодательство империи на будущее время. Поистине это высокое предприятие, достойное честолюбия великого монарха, предпочитающего титул законодателя славе побед и полагающего в основание своего величия заботу о благоденствии, а не уничтожении человечества.
