А каковы были взаимоотношения с женщинами у нашего всеобщего любимца, Александра Сергеевича Пушкина? Некоторые исследователи любят изображать его столпом христианства. Для меня это сомнительно: он мне представляется скорее вольтерьянцем, диссидентом, но соблюдающим правила приличий, в которые входила в его времена и привычка посещать церковные службы. Он очень любил Наталью Николаевну, гордился ее юной красотой, но супружеская верность не рассматривалась им, по-видимому, как брачное ограничение для мужчины. И погиб он, в сущности, из-за мелкой светской сплетни, в которой была задета честь его жены… Но честь других жен в иные времена он не щадил… Умнейший и образованнейший человек своего времени нес в себе все предрассудки французского XVIII века, касающиеся женщин…
Возвращаемся к церковному браку, к самому последнему случаю развода в императорской семье. Одна из сестер Николая Второго, Ольга, была выдана замуж за аристократа, отвечавшего всем требованиям великосветского брака, кроме того, что он был гомосексуалистом. Брак был церковным, но по сути фиктивным, и более десяти лет несчастная женщина, полюбившая другого человека, более низкого происхождения, не могла получить развод и выйти замуж за любимого. Одним из последних указов последнего императора было разрешение на развод, и лишь после этого был заключен брачный союз, потомки которого и по сей день живут в Дании…
Советская власть отменила церковный брак, с 1917 года был принят брак гражданский. Однако разводов в первой половине XX века было сравнительно немного: то ли действовала своего рода инерция, то ли государство сдерживало бракоразводную активность. Правда, в первые годы советской власти браки часто вообще не регистрировали.
Картина начала меняться после войны, и сегодня, через пятьдесят лет, мы видим огромные перемены. Институт брака, такой, каким знали его наши бабушки и дедушки, рухнул. Разводятся и молодые люди, недавно вступившие в гражданский брак и даже обвенчавшиеся в церкви, разводятся люди среднего возраста. Вступают в новые браки, заводят новых детей. Этот процесс наблюдается во всем западном мире, не только в России; тому есть множество причин, из которых важнейшая — сексуальная революция, освободившая многих людей от традиционного христианского пуританства, открывшая иное отношение к сексу, десакрализовавшая его и низведшая на уровень доступного удовольствия. Добрачные сексуальные отношения стали обычной практикой огромного большинства людей, и такие новые опасности, как распространение СПИДа, в сознании людей полностью уравновешиваются созданием стратегии «безопасного» секса. Но если секс можно «обезопасить», что же будем делать с семьей, которая трещит по всем швам?
Развод перестал быть частным событием в жизни отдельного человека, он стал сегодня социальной проблемой, особенно в малообеспеченных слоях общества.
Человек — и мужчина, и женщина — получил гораздо большую свободу в личной жизни, но каким-то драматическим образом это уменьшает чувство ответственности у людей, решающих заводить детей. И наиболее ответственные не спешат заводить детей, а если и заводят, — от силы одного ребенка.
Таким образом, ответственные и просвещенные отказываются от божественного благословения «плодиться и размножаться» и оставляют эту заботу тем традиционным обществам, которые не зашли так далеко по пути прогресса.
Разрушение брака создает еще две тяжелые проблемы для общества — одиноких женщин и детей, рожденных вне брака, тех самых, которых прежде клеймили отвратительным словом «незаконнорожденные». Таким незаконнорожденным ребенком был Александр Иванович Герцен. Я думаю, что система взглядов и вся его политическая деятельность во многом была определена тайной его рождения. На долю детей, родившихся вне брака, всегда доставались особые испытания, как в семьях высокопоставленных, с большим достатком, так и среди бедных людей. В романе «Холодный дом» Диккенса рассказывается о судьбе такого ребенка. Горечь, бедствия, одиночество сопровождают такое детство.
Сегодняшнее общество гораздо более либерально. Я знаю много молодых женщин, успешных профессионалов, которые решают завести ребенка, не состоя в браке. И сегодня это требует мужества, большой уверенности в себе, высокой ответственности, которую в этом случае берет на себя женщина.
В менее обеспеченных кругах всё обстоит гораздо сложнее: такие дети часто попадают в детские дома, и жизнь в сегодняшних заведениях подобного рода не сильно отличается от описаний Диккенса.
Мы радуемся выпавшей на нашу долю свободе: браки заключаются по любви, по взаимному выбору. В наше время крайне редко брачных партнеров выбирают родители. Отчасти об этом можно и пожалеть: взрослые лучше понимают в людях, и качества, незаметные влюбленному взгляду, могут быть оценены умудренными опытом родителями. Часто оказывается, что брак, заключенный на всю жизнь, распадается уже через несколько лет, и разошедшиеся бывшие супруги чувствуют себя обманутыми и оскорбленными. В таких случаях, вероятно, преимущество будет на стороне тех, кто понимает брак как временный союз, существующий лишь до тех пор, пока существует любовь. Но и в том и в другом случае остаются дети, как правило, без отцовского внимания, а часто и без материальной поддержки.
Патриархальная семья умеет обходиться сама, без помощи государства, за счет своих внутренних ресурсов. Неполная, состоящая из матери и ребенка, — как правило, нуждается в государственной поддержке. Несколько десятилетий тому назад в США были очень высокие пособия для матерей-одиночек, к тому же они суммировались при рождении каждого следующего ребенка. Таким образом, мать, имеющая четырех внебрачных детей, получала пособие, равное хорошей зарплате квалифицированного работника. Эта ситуация, как считают специалисты, привела к тому, что в наименее бедных и необразованных слоях населения, особенно у афроамериканцев и пуэрториканцев, женщины перестали выходить замуж, даже если имели постоянных партнеров и отцов своих детей. Это стало невыгодно! Сейчас, кстати, пособия сократили. Ради укрепления семьи!
Это, конечно, не наша проблема. Пособия у нас смехотворные…
Вот такая картина. Хорошая? Плохая? Вот такая: распад семьи, взаимное неприятие, несчастные дети, новые браки, новые разводы, новые драмы. По всей видимости, мы вошли в такие времена, когда сакрализованный брак изжил себя и незыблемые прежде правила заменяются новыми, еще не сформулированными. Брак перестал быть принципиально нерушимым. Его временность узаконена, но не выработаны еще в культуре формы достойных отношений между бывшими супругами, между детьми и ушедшими из семьи родителями, как правило, отцами, между полубратьями и полусестрами. Сегодня послебрачные отношения бывших супругов оказываются более важными, чем сам брак: именно умение сохранять общий язык, новые формы послебрачных контактов, милосердие к ушедшим и оставленным, забота о детях, которые оказываются вовлеченными в конфликтные отношения родителей.
