— Как же ты его назовешь? — спросил Эш, держа в руке книжку об именах для детей. — Уже решила?
Луиза набрала полный рот чаю, чтобы улыбка не расползлась до ушей. Пока еще никто не спрашивал ее об именах, а ей отчаянно хотелось поговорить с кем-нибудь об этом. Как чудесно, что Эш задал такой вопрос! Не будет ли ему скучно, если она пустится в пространные и сбивчивые объяснения? Он все еще улыбался.
— Видишь ли, — медленно начала она, — это вопрос…
Раздался резкий стук в дверь квартиры. Из кухни Луизе видна была крохотная передняя, и она устремила туда растерянный взор. Кто? Зачем? И почему стук не прекращается? Эш спокойно ждал, что она предпримет. А ей только и хотелось крикнуть: «Спрячься!» и загнать Эша под кухонный стол: пусть бы он посидел там, пока непрошеный гость не уберется восвояси. Но это было, разумеется, невозможно.
— Пойду посмотрю, — сказала она, не двигаясь с места.
Эш кивнул.
Луиза заставила себя встать, подошла к двери и открыла ее.
То был Гаррис. Луиза почувствовала себя до чертиков неловко. Гаррис ей не улыбнулся. Он смотрел на нее в высшей степени серьезно. Некоторое время назад она барабанила на пианино слишком громко. Не подумала. То было время, когда он занимался своими любовными утехами, и вот теперь явился, чтобы сделать ей выговор. Однако неутолимая похоть отнимает у Гарриса долгие часы.
— Пожалуйста, простите, Гаррис. Я буду играть тише.
Он был полностью одет, именно это и убедило Луизу, что он пришел с жалобой. Выглядел он так, словно собрался куда-то пойти. Волосы смазаны гелем, подбородок чисто выбрит, а запах лосьона после бритья просто сшибал с ног. Во всяком случае, на Луизу он действовал именно так. Гаррис мог бы и не намазываться им так неумеренно. На нем была шелковая белая сорочка, брюки свободного покроя стянуты ремнем на тонкой талии. Потрясающий экземпляр — если сверхактивные безработные актеры в вашем вкусе.
Гаррис старательно откашлялся и сунул руку в карман брюк. От этого материя на ширинке натянулась, и Луиза поспешила перевести взгляд на лицо визитера.
— На самом деле, Луиза, я пришел вовсе не затем, чтобы поговорить о вашей игре на пианино.
— Не затем?
— Нет.
Наступила пауза. Щеки у Гарриса слегка порозовели. Глаза от этого стали казаться еще более темными. Луиза от всей души надеялась, что он не собирается еще раз устроить демонстрацию своих интимных органов.
— Хотя должен признаться, — продолжал Гаррис, — что немного устал от песенки «Разукрась свой фургон». Вы избрали ее своим хитом на эту неделю по какой-нибудь особой причине?
— Да, причина была, — сдвинув брови, сердито отрезала Луиза.
— Я пришел спросить вас… — Гаррис снова сделал паузу, от которой у Луизы словно отнялись руки-ноги, — не хотите ли вы пообедать со мной?
— Пообедать? — повторила она, словно эхо.
— Пообедать, — подтвердил он и покраснел уже вполне заметно.
Быть может, все это и было бы мило, если бы в кухне у Луизы не сидел Эш, который мог слышать каждое слово. Луиза бросила на него беглый взгляд. Эш положил ногу на ногу и погрузился в книжку об именах.
— Что же это за обед? — спросила она, с досадой чувствуя, что неотвратимо краснеет.
Какого черта Гаррис к ней привязался? Мало ему баб, которые крутятся возле актеров, окутанные в целые акры шифона и похожие на Изабеллу Росселини. Гаррис может подцепить любую женщину, какая ему понравится. По меньшей мере на одно свидание.
— Я приготовлю его сам. У себя дома. У меня есть бутылочка отменного красного вина, и я предпочел бы, чтобы вы разделили ее со мной.
— О, понимаю.
Луиза перебирала пальцами пуговицы на своем кардигане, все более смущаясь. Дело ясное. Он услыхал, как она бренчит на пианино, сообразил, что она осталась на вечер дома, приготовил у себя наверху гору макарон, облачился в свой лучший прикид и спустился сюда с целью заманить ее в свое логово.
— Ну что вы скажете?
В глазах у Гарриса горела надежда. Луиза подступила к нему ближе примерно на дюйм. Говорить шепотом бессмысленно, хотя Эш начал достаточно громко напевать «Я говорю деревьям». Поступок джентльменский, но Луиза была совершенно убеждена, что он чутко прислушивается к происходящему в передней.
— Дело в том, Гаррис…
Но Гаррис вытянул шею, едва не уложив голову ей на плечо; лицо у него сделалось неприятно озабоченным.
— У вас гость? — спросил он, возмущенно раздувая ноздри.
— Мой друг забежал навестить меня. Так что время, к сожалению, неподходящее.
Гаррис уставился на Луизу умоляющими глазами. Он втянул шею и замотал головой, точь-в-точь как лоснящийся крупный жеребец, которому самая толстая кобыла в табуне только что дала понять, что у нее разболелась голова.
— Мы можем поговорить об этом в другой раз, — предложила Луиза и начала закрывать дверь.
Гаррис вроде бы собрался исчезнуть, однако не преминул нахально подмигнуть и еле слышно проговорил:
— Я думаю о вас, Луиза. Я у себя наверху, и я…
— Горите?
— Да, горю.
— Прекрасно. Всего доброго.
Она быстро закрыла дверь. Всего секунда ушла на то, чтобы взять себя в руки. Затем она легкой походкой вернулась в кухню с таким видом, словно ничего особенного не произошло.
— Это всего лишь Гаррис, — произнесла она с пренебрежительным смешком. — Не обращай внимания. Он актер.
Эш закрыл книжку и положил ее на стол. Луиза заметила, что чай свой он допил. И кажется, собирается уходить. Настроение у Луизы сразу упало.
— «Разукрась свой фургон»? — произнес он, и уголки его губ чуть приподнялись. Он встал. — Правда?
— Не может быть, что ты подслушивал, — поддразнила она.
Лучше вести себя как ни в чем не бывало и не показывать, как она огорчена его уходом. Ей по-прежнему хотелось поговорить с ним об именах, но у него своя жизнь. Она должна с этим мириться.
— Выходит, ты настолько музыкальна, что держишь в квартире фортепиано?
— Во всяком случае, настолько кровожадна.
— Я хотел бы когда-нибудь послушать, как ты играешь.
Он направился к двери.
— А я хотела бы послушать твою игру. Уверена, что это куда более занимательно, — возразила Луиза, шаркая за ним.
— Ты и послушаешь. В пятницу.
Эш дошел до двери и тронул защелку, но помедлил открывать. Луиза пыталась собраться с мыслями.
— Я не уверена, что смогу приехать туда в пятницу, но ты должен обещать мне, что заткнешь за пояс всех хлюпиков Рейчел. Она будет торчать где-нибудь в баре. Обычно она так делает. Тебе не мешает это знать на всякий случай.
— Ты, наверно, хотела бы видеть, как Илинг ответит «Оазису»?
