Командующий внимательно выслушал меня, а затем сказал:
— Ваша бригада действует теперь на направлении главного удара. Нами перехвачены немецкие радиограммы. Противник ждал прямолинейного развития наступления, а мы спутали ему карты, резко изменив направление танкового удара. Теперь готовьтесь идти на Злочев, далее на Лютутув. Фашисты ждут, что мы пойдем на Калиш. А мы пойдем значительно южнее.
Я склонился над картой. Теперь нам предстояло идти на юго-запад, прорываться к Одеру.
Прощаясь, Дмитрий Данилович тепло пожал нам всем руки. Пожелал удачи.
К шести часам вечера бригада с приданными 72-м тяжелым танковым полком, артиллерийским полком, дивизионом катюш и саперной ротой устремилась на юго-запад. Шел мокрый снег. По единственной полевой дороге танки беспрепятственно подошли к Злочеву. Небольшой немецкий гарнизон сдался без боя.
Потом на Лютутув. Широкое шоссе. Головная походная застава нагоняет немецкий обоз. Офицер Любивец приказывает открыть огонь. Над фашистскими повозками просвистели снаряды. Гитлеровцы, застигнутые врасплох, подняли руки.
Любивец мне радирует:
— Захватил пятьдесят повозок и восемьдесят фольксштурмовцев. Куда их деть, ума не приложу.
— Оставь автоматчиков для охраны.
Без боя был взят Лютутув. Позади остаются другие города. Передовые отряды М. Г. Фомичева (63-я гвардейская танковая бригада) и А. А. Дементьева (93-я танковая бригада), — отмечает в своих воспоминаниях Д. Д. Лелюшенко, стремительно наступая, оторвались от главных сил армии примерно до 90 км, а от общевойсковых соединений — более чем на 120 км[10].
На рассвете 21 января выходим к польско-германской границе. Бригада собрана в кулак. Перед нами первый немецкий город — Шильдберг. Перед нами чужая жизнь. На размышления — минуты. Приданный артиллерийский полк немного отстал. Что делать? Ждать артиллерию, упустить время? Нет. На это мы не могли пойти.
Я посоветовался со штабом, с комбатами. Было решено обеспечить атаку своими силами, огнем танков. Третий танковый батальон развернулся вдоль железнодорожной линии. Рядом заняла огневые позиции минометная рота. Первый и второй танковые батальоны с десантом на броне я подтянул к виадуку.
— По фашистской нечисти — огонь!
Третий батальон открыл дружный огонь. Танки двух других батальонов на больших скоростях ворвались в Шильдберг. Немцы преспокойно спали. И только теперь город всполошился.
Наш танк подошел к дому с вывеской Комендатура города. Во дворе новенький черный лимузин ганомак. К лимузину подошел зампотех роты гвардии старший лейтенант Владимир Седов. Внимательно осмотрел машину и заметил:
— Для комбрига пригодится.
Ганомак служил мне безотказно до самой Праги.
В Шильдберге преобладали чистенькие коттеджи с глухо закрытыми ставнями: немцы, запуганные фашистской пропагандой, отсиживались в своих домах.
Вот она, Германия! Мы ступили на землю, откуда пришла война. Трудно, очень трудно нам было добираться до этих мест. Но добрались, одолели все препятствия. Одних только рек пришлось форсировать не один десяток.
Идем по улицам города. Немецкая аккуратность видна везде. Узенькие улицы чисто подметены. Городу повезло: сохранился вокзал, почта, телеграф. Уцелели даже витрины магазинов.
Возле углового магазина толпились бойцы. Они осторожно оглядывали товары, выставленные в витрине. Но никто из них и пальцем не тронул чужого.
Политотделу бригады, командирам, партийным и комсомольским организациям пришлось в те дни много поработать. Мы призывали воинов гуманно относиться к немецкому населению. Разъясняли, что за развязывание войны, за все те зверства и грабежи, которые совершались захватчиками на нашей земле, в ответе гитлеровцы, а не старики и дети, оставшиеся в занимаемых нами городах и селах. Мы призывали наших бойцов и офицеров соблюдать честь и достоинство советского воина.
Снова спидометры танков отсчитывают километры. Танки первого батальона с автоматчиками на броне, шедшие в авангарде, вслед за Пермской бригадой подошли к Одеру. Короткий зимний день был на исходе. Вот он, Одер! Фашистское командование намерено на этом рубеже задержать наступление советских войск.
В те часы мы не представляли себе всей опасности, таившейся за этой широкой рекой. Западный берег был утыкан железобетонными надолбами, перепоясан траншеями, ходами сообщения. Гитлеровцы на этот рубеж стянули колоссальное количество танков, самоходных орудий, орудий различных систем — от 88-миллиметровых зенитных пушек до дальнобойных орудий, врытых в землю.
Войска фронта приступили к форсированию Одера.
Командир корпуса распорядился форсировать реку севернее Штейнау. Саперы начали делать переправу. У берега образовалось разводье шириной два-три метра, и саперы, по грудь в воде, сооружали из досок настил.
В ночь на 22 января 4-я танковая армия начала форсировать реку. На лед шагнули стрелки 29-й Унечской мотострелковой бригады. Севернее на левый берег устремились бойцы 6-го механизированного корпуса нашей армии.
Немцы открыли ураганный огонь. Гулко ударили тяжелые орудия. Но уже ничто не могло остановить наступающие подразделения. Судьба Одера была предрешена. На левый берег ступили советские воины. Русское ура прокатилось вдоль многоводной реки. Плацдарм расширялся.
Над Одером клубится серый, как вата, туман. Гитлеровская дальнобойная артиллерия ведет интенсивный обстрел переправы. Тяжелые снаряды рвутся около наведенного моста. С ходу бригада вступает в бой. Наша задача — идти вдоль реки строго на юг и совместно с другими частями захватить Штейнау.
Нам приходится туго. Вторые сутки ведем изнурительный бой. Фашисты яростно контратакуют. Их танки неожиданно появляются из-за укрытий.
Рота Акиншина за день отбила девять контратак, но ни на шаг не отступила. Раненый Акиншин не ушел с поля боя. Погиб недавно прибывший из штаба 4-й танковой армии командир третьего батальона гвардии майор Бондарев. Пал смертью храбрых и его заместитель по политчасти гвардии капитан Мошев. Исключительное мастерство управления боем показывают офицеры Любивец, Пупков и Коротеев. Храбростью отличается гвардии майор Старостин. К нам он прибыл недавно, на Висле, но и за это короткое время показал себя настоящим организатором общевойскового боя.
…Стоял пасмурный день. Южный ветер принес тепло, и снег на глазах таял. Я собрал командиров батальонов, развернул перед ними карту:
— Вот в этой точке мы находимся. В трех километрах от нас, за леском, деревня Лампенсдорф. Мы за день иной раз продвигались по семьдесят восемьдесят километров, а сегодня надо преодолеть три километра и захватить Лампенсдорф. Нелегко это сделать, но надо.
