верил, что закон Арбенса о земельной реформе был коммунистическим, и, как писал Джон Прадос, казался "слишком осторожным для разбойничьих тайных акций". Аллену нравилось верить, что каждый из его начальников участков знает о стране, где он служит, больше, чем любой другой американец. Однако этот начальник видел Гватемалу не так, как он. Следуя примеру, который он установил, когда его человек в Тегеране выступил против переворота Моссадеха, он сместил О'Нила и заменил его менее опытным, но более послушным офицером.
Пока Аллен следил за тем, чтобы его человек на месте событий выполнял приказы, Фостер делал то же самое. Американский посол в Гватемале Рудольф Шенфельд был настроен резко против Арбенза, но при этом являлся профессиональным дипломатом с тридцатилетним стажем работы на дипломатической службе. Фостер решил, что он не станет помогать свержению правительства, при котором он был аккредитован, и заменил его Джоном Перифоем, который за время своей недолгой работы в Госдепартаменте заслужил репутацию одного из самых откровенно недипломатичных американских дипломатов.
Затем Фостер убрал еще двух специалистов по Латинской Америке, которые, как он опасался, могли усомниться в существовании заговора. Первым был уволен Джон Мурс Кэбот, помощник госсекретаря по межамериканским делам, который был акционером United Fruit и убежденным антикоммунистом, но считал ситуацию с Гватемалой "очень щекотливой", поскольку "в Латинской Америке существовали настроения, что правительство Гватемалы было левым, да, но не коммунистическим". Затем Фостер заменил американского посла в Гондурасе Джона Дрейпера Эрвина, хорошо знавшего эту страну, на Уайтинга Виллауэра, ветерана тайных воздушных операций над Китаем.
Собрав свою дипломатическую команду, Фостер решил получить некую международную санкцию на то, что они с Алленом планировали сделать, не раскрывая при этом, что именно. Организация американских государств, штаб-квартира которой находилась в Вашингтоне и которая в основном подчинялась американскому правительству, запланировала проведение саммита в Каракасе (Венесуэла), и он решил принять в нем участие. На кульминационном заседании он произнес драматическую речь, в которой предупредил, что Латинская Америка находится под ударом "аппарата международного коммунизма, действующего по приказу из Москвы".
"Здесь есть достаточно места для национальных различий и для терпимости между политическими институтами различных американских государств", - сказал он. "Но здесь нет места политическим интересам, которые служат чужим хозяевам".
Главный гватемальский делегат Гильермо Ториелло ответил, что "заговорщики и поддерживающие их иностранные монополии" нападают на его правительство, потому что оно стремится "покончить с феодализмом, колониализмом и несправедливой эксплуатацией беднейших граждан страны". Газета New York Times сообщила, что аплодисменты после его выступления длились в два раза дольше, чем аплодисменты Фостера. Один из делегатов сказал Time, что Ториелло "сказал многое из того, что некоторые из нас хотели бы сказать, если бы осмелились".
В итоге мощь Соединенных Штатов, которую Фостер использовал в ходе ряда частных встреч, оказалась непреодолимой, и 28 марта ОАГ одобрила его резолюцию. В ней говорилось, что "господство или контроль над политическими институтами любого американского государства со стороны международного коммунистического движения... потребует принятия соответствующих мер в соответствии с существующими договорами".
Каракасская резолюция была шедевром дипломатической легислатуры. Позднее Ториелло восхищался ее изобретательностью.
"Обращение к другим американским республикам с просьбой предпринять совместные действия против Гватемалы в любом случае выглядело бы тем, чем оно и являлось на самом деле: вмешательством во внутренние дела страны-участницы в явное нарушение основных принципов межамериканской системы", - писал он. "К счастью для Госдепартамента, талант г-на Даллеса, столь успешно проявившийся в различных дипломатических триумфах в Европе и Азии, позволил найти хитроумное решение: чтобы не быть обвиненными во вмешательстве, давайте скажем, что произошла иностранная интервенция в американское государство и что мы приходим ему на помощь. Назовем ненавистное националистическо-демократическое движение в Гватемале "коммунистической интервенцией" и, заявив, что нами движут великие демократические традиции США и необходимость спасения "христианской цивилизации", освободим эту страну от иностранной агрессии".
ПБ/Успех был бы осуществлен независимо от решения ОАГ, но резолюция Каракаса придала заговору фиговый листок законности. Газета Washington Post назвала резолюцию "поразительной победой свободы", а New York Times - "триумфом секретаря Даллеса, Соединенных Штатов и здравого смысла в Западном полушарии". Президент Эйзенхауэр заявил на пресс-конференции, что она "призвана защитить, а не ущемить неотъемлемое право каждого американского штата свободно выбирать свою форму правления и экономическую систему".
Когда приближалась дата запуска PB/Success, Аллен посетил операционную базу, расположенную в комплексе неиспользуемых ангаров на базе ВВС в Опа-Локке, штат Флорида. Там кипела бурная деятельность. Пилоты, нанятые ЦРУ, готовились к бомбовым рейдам над Гватемалой. Дэвид Этли Филлипс писал сценарии радиообращений, призванных убедить гватемальцев в том, что в стране назревает полномасштабное восстание. Другие агенты создавали легенду о Карлосе Кастильо Армасе, уволенном гватемальском полковнике, которого ЦРУ выбрало для командования своей фантомной "освободительной армией". Это была одна из самых крупных баз, когда-либо созданных ЦРУ. Аллен был в восторге.
"Продолжайте работать и дайте им ад!" - приказал он своим бойцам.
Аллен понимал, что Арбенс по-прежнему популярен в Гватемале, и опасался, что люди могут подняться на его защиту, когда начнется атака. Чтобы предотвратить это, он попытался завладеть их сознанием. Десятилетием раньше, во время сотрудничества с Карлом Густавом Юнгом в Швейцарии, он рассуждал о возможности "брака между шпионажем и психологией". В Гватемале он осуществил его.
Суть ПБ/Успеха была не военной или политической, а психологической. Аллен понимал, что его разношерстная "освободительная армия" вряд ли сможет выиграть сражение, а тем более войну. Его план состоял в том, чтобы настолько дестабилизировать обстановку в Гватемале, чтобы военные командиры пришли к выводу, что у них нет другого выхода, кроме как свергнуть Арбенса. Для этого ему пришлось углубиться в свой тактический арсенал.
Американские сердца и умы уже были завоеваны. Во многом благодаря блестяще проведенной пропагандистской кампании, оплаченной компанией "Юнайтед Фрут" и возглавляемой легендарным специалистом по формированию общественного мнения Эдвардом Бернейсом, освещение Арбенса в американской прессе было в подавляющем большинстве случаев негативным. Когда репортер New York Times в Гватемале Сидней Грусон начал писать статьи о преимуществах земельной реформы, Аллен тихо запротестовал, а издатель Times Артур Хейс Сульцбергер с готовностью отозвал Грусона. Даже когда в Гватемале вспыхнули беспорядки, ни одна газета не предположила, что к ним могут быть причастны Соединенные Штаты. Словосочетание "Центральное разведывательное управление" редко появлялось в печати и было бы незнакомо большинству американцев.
Хотя Аллену и его друзьям из United Fruit удалось превратить Арбенса в демона для большинства американцев, убедить гватемальцев им было сложнее. Методы, которые ЦРУ использовало ранее, казались бесперспективными. Фальшивые или вводящие в заблуждение статьи в прессе были бы малоэффективны, поскольку большинство
