30 июня 1942 г.
Всю ночь льет как из ведра. Невзирая на ливень, подъем в 5 утра, после чего бегом к школе. На прививку. Выстраиваемся в колонну по три. Вторая прививка от дизентерии — 1 кубик вакцины. Но шприц почему-то огромный.
Дождь и не думает прекращаться.
1 июля 1942 г.
Пристреливаю оружие: мишень-квадрат со стороной 1,50 м. Орудие стреляет очень точно и без задержек. Из 10 выстрелов 9 попаданий.
А вот юстировка пулемета оставляет желать лучшего, приходится брать вправо и сильно вниз. Так что нашим оружейникам предстоит потрудиться — заново отъюстировать пулемет.
После стрельбы прочищаю стволы изнутри — орудийный и пулеметный.
Во второй половине дня занятия. Тема: «Высадка разведгруппы». Нас четверо стрелков из 1 — го взвода, фельдфебель Зимон, унтер-офицеры Ваак и Кемпе. Солнце палит нещадно.
Уходим подальше, через балку километра на 2, потом заваливаемся на траву и час загораем.
Позже занимаемся чисткой оружия.
4 июля 1942 г.
2–3 июля прошли в сплошных занятиях. Потом пропалывали грядки, чистили дорожки. Сегодня в полдень на построении нас огорошили — «Подготовиться к маршу!».
Собственно, этого мы уже давно дожидались. Так что наступил конец нашему курорту на зимних позициях берега Миуса. 13-я танковая снова готовится выступить.
Дивизии поставлены новые задачи.
К понедельнику вся подготовка должна быть завершена. Сегодня суббота. Все работы автоматически отпадают. Личный состав отправили на технику. Я же иду на болото и там нарезаю тростник, из которого мы с Вестфельдом, нашим водителем, аж до 18 часов плетем маскировочные маты.
Спать ложусь рано в нашей углубленной палатке, писать просто сил нет.
5 июля 1942 г.
Сегодня воскресенье, значит, подъем только в 7.30. Погода загляденье, сажусь на свежем воздухе в саду и пишу письма домой.
Во второй половине дня отстирываю свой рабочий комбинезон, полотенце и тренировочные штаны. После этого раздобываю в нашей библиотеке какой-то роман и остаток дня читаю на солнышке.
6 июля 1942 г.
В 5 утра нас поднимают и бегом гонят до нашего импровизированного бассейна под открытым небом — плод коллективной изнурительной работы нашей роты.
7 июля 1942 г.
С утра работа на технике, чистка, смазка, маскировка и так далее.
Поддерживать бронемашину в образцовом порядке — наша главная задача.
После обеда — то же самое вплоть до 16.00, то есть до самого осмотра. Прибывает командир роты обер-лейтенант Айк. Начинает с нашего 1-го взвода. Замечаний к нам нет.
8 июля 1942 г.
Всю первую половину дня продолжаем приводить в порядок все, что только можно. Вообще-то работы не очень много, так я отправляюсь за инжиром.
После завтрака наш водитель едет что-то приваривать. До 15 часов чистка оружия, потом купаемся и играем в футбол.
9 июля 1942 г.
После завтрака выезжаем в учебную разведку. Из взвода тяжелых (8-колесных) бронемашин едут только 3 машины, в том числе и наша, остальных бойцов взяли просто так, посмотреть и поучиться.
Циркулируют всяческие слухи относительно начала марша, одни утверждают, что, дескать, уже завтра, другие, что какое-то время спустя, многие считают, что дадут отбой, а кое-кто поговаривает о скором участии в боях. Кто из них прав, неизвестно.
10–11 июля 1942 г.
Подъем в 4 утра, построение в 5 часов. Наконец-то командование вносит ясность. Выступаем нынешней ночью, поэтому наши ремонтники вкалывают, позабыв обо всем.
Всю первую половину дня мы заняты упаковкой своего имущества, снятием палаток и так далее.
У меня обновилось почти все снаряжение.
Вчера выдавали новое обмундирование, довольствие в консервированном виде и еще много разных вещей. С утра на больших высотах волнами следуют наши пикирующие бомбардировщики.
После еды совершаю прощальный заплыв в нашем с таким трудом сооруженном бассейне под открытым небом. И кому только плоды работы нашей роты достанутся после нас?
Наша бронемашина полностью готова к маршу: все упаковано, все на своем месте, все закреплено. В школе полным-полно разного барахла, но перед отъездом прибираемся. Негоже оставлять после себя грязищу.
Вообще чистота и аккуратность в нашей роте — вещь отнюдь не второстепенная.
Меняю на что-то форменные штаны, наконец получаю флягу. Так и проходит вторая половина дня. В обоз сдаем все лишнее. Незадолго до этого нам поставили задачу, так что беготня продолжается.
Выдают довольствие — половину торта на брата, кусок жареной свинины, яйца и шоколадный ликер.
В темпе проглатываем жареное мясо, запиваем ликером, а на десерт съедаем торт.
В 19 часов в саду нас собирает фельдфебель Эртель, довольно долго ждем, пока все не прибудут.
Фельдфебель Зимон произносит перед нами пылкую получасовую речь относительно длительного пребывания в Пономареве, время проходит незаметно, в конце концов уходим на технику.
Отправляемся в путь в 20 часов, впереди командир, за ним Зимон, а уже за ними и наш 1 — й взвод. Включаем рацию, надеваю наушники.
Приказы командира передает унтер-офицер Вилле, очень любопытно слышать это все.
По команде передаем сведения о неполадках — словом, никаких неясностей, никакого «испорченного телефона».
Уже стемнело, а мы едем и едем, дороги почти не видно, приходится целиком полагаться на едущего впереди. Ночные походные сигналы включаем только по приказу и на сложных участках пути.
Часто пропадает связь с машиной Вреде, он едет последним. Так что Вилле приходится туго.
12 июля 1942 г.
Следуем на северо-восток. Постепенно светает. Ничего не видно из-за густого тумана.
Нашей роте непросто после длительного периода вынужденного безделья вновь войти в колею. А как тогда дивизии? Или тем более армии?
На одной из дорожных развилок унтер-офицер Ваак отстает от основной колонны, однако с помощью радиосвязи вскоре вновь нагоняет нас. Вилле пиликает на губной гармошке по радио, а командир травит анекдоты.
К 4 утра наш примерно стокилометровый марш-бросок завершается. Останавливаемся в Старуссой Латке.[7] Бём из головы колонны дает соответствующее указание, и мы останавливаемся. Как уже повелось, легкие бронемашины размещаются в парке.
Наша тяжелая бронемашина унтер-офицера Ваака в одиночестве располагается в каком-то саду. Первым делом осматриваемся. Дома здесь выглядят куда приличнее, чем в Пономареве, но судя по местным жителям, здесь голая нищета.
