М. А. тут же дал Асафьеву телеграмму, чтобы приехал.
25 декабря.М. А. написал Асафьеву в суровом тоне, чтобы он ехал наконец в Москву. Ведь для него же это надо! И телеграмму дал о том же.
Приехал Дмитриев. М. А. заставил и его дать телеграмму Асафьеву. Потом Дмитриев попросил разрешения позвонить от нас в Ленинград. Вызвал какого-то Василия Ивановича. М. А. говорит ему:
— Бог с вами, Владимир Владимирович! Разве мыслимо!.. Василий Иванович!.. Да ведь за версту ясно, что конспирация. Бросьте! Я не разрешаю по моему номеру такие штучки…
26 декабря.Звонок из Ленинграда, но говорит не Асафьев, а жена его. Повторяет только одно:
— Ваши письма расстроили Бориса Владимировича!
М. А. сердился, говорил потом — конечно, ни одно доброе дело не остается без наказания. Поделом мне.
Вечером у нас Дмитриев, Вильямсы, Борис и Николай Эрдманы. М. А. читал им главы из романа: «Никогда не разговаривайте с неизвестным», «Золотое копье» и «Цирк».
Николай Эрдман остался ночевать.
28 декабря.У М. А. грипп.
30 декабря.Сережку устроили в дом отдыха.
31 декабря.Кончается 1937-й год. Горький вкус у меня от него.
У М. А. температура упала. Едем к Оле встречать Новый год.
1 января.У Оли: Кторовы (он пел, аккомпанируя себе на гитаре), Елина, Белокуров, Виленкин, мой Женюша.
Сегодня вечером были у Вильямсов. Был и Коля Эрдман. Просили М. А. принести роман — почитать. М. А. читал «Дело было в Грибоедове».
7
января.Все дни М. А. проболел. Вчера у нас был доктор Брандер с женой.
Стреляли из Сережкиного ружья, надевали маски, развеселились чего-то.
8 января.Сегодня — постановление Комитета о ликвидации театра Мейерхольда.
Вчера засиделись с Ермолинским в разговорах до пяти часов утра. Безобразие.
9 января.Вчера были Калужские и Мелики. Разговоры о «Минине». Мелик сыграл первую картину.
12 января.Шумяцкого сняли — из кино.
13 января.Ходили во Всероскомдрам. Как всегда, отвратительное впечатление.
14 января.М. А. с Ермолинским ходили на лыжах.
16 января.Вчера наконец появился Асафьев. Пришел. Длинный разговор. Он — человек дерганный. Трудный. Но умен, остер и зол.
Сыграл сцену из «Минина» — Кострому.
Играет настолько хорошо, что даже и музыка понравилась.
17 января.Вчера днем — ССП, надо было внести взносы.
Потом — Литфонд — получали бумажку на дополнительную площадь. Словом — всякая житейская чепуха.
Потом были в Агентстве литературном у Уманского — из Польши запрашивают «Мольера» для постановки.
Ясно, что разрешения на это не дадут. Как М. А. сказал — даже по спине Уманского видно, что не дадут.
Получили там же извещение о поступлении денег по «Мертвым душам».
Вечером М. А. был в Большом. Разговор с Меликом, Самосудом и Асафьевым о «Минине», о том, какие переделки делать и как.
После этого Мелик, Минна и М. А. — в шашлычную и позвонили ко мне. Я захватила Дмитриева, который сидел у нас, и поехала туда же.
Когда возвращались домой, по Брюсовскому, видим — идет Мейерхольд с Райх. Дмитриев отделился, побежал к ним.
Что же теперь будет с Мейерхольдом?
18 января.Вчера М. А. с Мордвиновым и Вильямсом смотрели в мастерской ГАБТ макеты «Сусанина».
А вечером мы — у Вильямсов. Там же Николай Эрдман. Петя подарил М. А. картину — пейзаж.
19 января.Вчера гробовая новость о Керженцеве. На сессии, в речи Жданова, Керженцев назван коммивояжером. Закончилась карьера. А сколько вреда, путаницы он внес.
Вечером — братья Эрдманы, Вильямсы, Шебалин.
М. А. читал из театрального романа куски.
Николай остался ночевать.
Сегодня днем М. А. работает с Соловьевым.
Сейчас будем все обедать — Седой, Коля, мы.
Звонок Уманского — речи быть не может об отправке «Мольера» в Польшу! Стало быть — ни дома, ни за границей!..
А как ответить польскому театру?!
20 января.Сегодня — назначение нового председателя Комитета — Назарова. Абсолютно неизвестная фигура.
Днем опять с Седым работа у М. А. Работа не нравится М. А., он злится, нервничает. Положение безвыходное.
Из-за моего нездоровья отменили приход Меликов и Ермолинских. Ночью, часов в двенадцать, забрел Дмитриев. Рассказывал, что был у Мейерхольда. У того на горизонте появился Алексей Толстой — с разговором о постановке «Декабристов» Шапорина в Ленинграде. Дмитриев думает, что Мейерхольду дадут ставить оперы.
21 января.М. А-чу приходится наново сочинять либретто для Седого.
Апрель 1935 г. Фото Н. Ушаковой
23 января.О Назарове говорят, что он был сотрудником «Правды» по отделу искусства или заведующим этим отделом.
Вторично звонил некий Годинский (или Годицкий), написавший пьесу о 1812 годе. Тут же предложил М. А-чу участвовать в редакции этой пьесы, сотрудничество. М. А. отказался. Но утешил его, пообещав сказать о ней свое мнение, когда Годинский привезет ее в перепечатанном виде, чтобы можно было ее прочесть.
25 января.Вчера вечером М. А. отправился для всяких дел в Большой. Там шло «Лебединое озеро» с Улановой.
Совещание у Самосуда (Мордвинов, Седой и М. А.) все о той же опере.
Потом — собрание по поводу Ленинского дня.
Домой приехал с Вильямсами. За ужином Петя уверял, что публика изнывала от любопытства — кто такой? — глядя на М. А., сидевшего одиноко в бывшей царской ложе. Его посадила туда Серафима Яковлевна, так как театр был переполнен и ложа Б тоже набита до отказа.
Говорят, что Шумяцкий арестован — вместе с женой.
27 января.Вчера был Николай Эрдман.
28 января.Вчера были на блинах у Оли. Сахновские, Белокуров, Мелик, Виленкин.
Вкусно, отлично сервировано.
Рассказывали, будто помощник Керженцева Равичев (или Рабичев) застрелился.
29 января.Вчера у М. А. был Годинский со своей пьесой.
Сегодня звонила днем Вера Дулова, приглашала нас первого на обед. Просила, чтобы М. А. привез и прочитал «Ивана Васильевича». Он отказался. Говорила, что на обеде будут Шостакович и Яковлевы.
