Ныне в Китае действует лишь один из сохранившихся православных храмов. Он находится в Харбине и освящен в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Остальные святыни используются как музеи, выставочные залы, склады и рестораны. Правда, в китайском обществе вынашивается идея восстановления Свято-Никольского собора, украшавшего Харбин и снесенного маоистами в лихие 1960-е годы.
Последний православный священник-китаец — отец Григорий Джу — умер в 2000 году. Летом 2004 года в храм Покрова Пресвятой Богородицы был направлен священник из Екатеринбургской епархии, который с разрешения местных властей в течение двух недель совершал в храме богослужения.
Могила о. Григория Джу Могила о. Стефана
В Северо-Восточном Китае кроме единичных памятников русской материальной культуры, которые, кстати, китайские власти не перестают последовательно уничтожать и поныне, не осталось практически ничего из всего многообразия русской жизни, существовавшей здесь более половины века. В этом отношении показательна судьба Свято-Николаевского собора, бывшего некогда одним из крупнейших в мире деревянных храмов. Вот что вспомнил один из русских свидетелей его разрушения хунвейбинами. «18 августа 1966 года в Свято-Николаевском соборе свершалось торжественное всенощное бдение. В это же время на площади, между отелем «Нью-Харбин» и московскими рядами, хунвейбины собрали многолюдный митинг, на котором, как потом стало известно, решалась судьба собора и всех харбинских церквей. Казалось, ничто не предвещало скорого злодеяния. На другой день, 19 августа, был праздник Преображения Господня, и слушалась литургия. Никто не думал, что это будет последняя литургия в соборе. Служил ее отец Стефан, последний настоятель собора. Во время службы в храм вошло несколько молодых китайцев, говоривших по-русски. Отрекомендовавшись студентами Пекинского политехнического института, молодые люди попросили разрешения подняться на хоры, где они простояли всю литургию, с интересом следя за ходом богослужения. Прощаясь, они сказали, что им здесь понравилось, и они придут еще. И это «еще» настало! Утром 23 августа 1966 года хунвейбины, возглавляемые этими студентами, с барабанным боем, с плясками и криками ворвались в Свято-Николаевский кафедральный собор с явным намерением учинить разгром и не оставить камня на камне. Весть об их бесчинствах быстро разнеслась по городу, и кто мог поспешили к собору с надеждой уладить дело и предотвратить то, что казалось еще простым недоразумением. Но то, что пришлось увидеть, вселило в душу ужас: гремел барабанный бой, слышались крики толпы, шел дым… Ограда собора была облеплена хунвейбинами. Одни из них карабкались на крышу собора, чтобы водрузить там красные знамена, другие выносили изнутри наши святыни и швыряли их в костры… Горело два больших костра в ограде собора, третий — у входа в Иверскую часовню. На этих кострах были сожжены все иконы собора и часовни, в том числе образ Святителя Николая-Чудотворца, стоявший многие годы на Харбинском вокзале, затем в Иверской часовне и незадолго до злодеяния перенесенный в собор. В этот же день были сожжены все святые иконы, находившиеся в закрытом в то время Свято-Алексеевском храме в Модягоу и Свято-Иверском храме на Офицерской улице. Во время сожжения колокола всех трех храмов не переставали звонить, звонили и все последующие дни, терзая души верующих, — это хулиганы дорвались до недосягаемого им прежде и упивались теперь торжеством. На другой день, 24 августа, началась разборка крыши и стен собора. Сначала с помощью пожарных лестниц разобрали главный шатер и окружающие его кровли и купола. Затем приступили к разборке бревенчатых стен, с которыми покончили молниеносно. 27 августа, в канун Успения Пресвятой Богородицы, от собора уже не осталось ничего кроме фундамента». Сейчас на месте Свято-Николаевского собора — небольшой скверик с цветочными клумбами.
А вот стоящий напротив бывший «Торговый дом И. Я. Чурин и Кº» уцелел и радует глаз своим откровенным российским обличьем. Сейчас здесь располагается самый крупный в Харбине универмаг, недавно ему возвращено имя русского купца-основателя, которое по-китайски звучит как «Цюлинь», что в переводе на русский означает «Осенний лес». Все другие русские названия города канули в Лету. Московские журналисты, заезжавшие как-то с визитом в Харбин, обратились за помощью к своим китайским коллегам, прося их прояснить судьбу русских архивов, а те, в свою очередь, искренне попытались помочь. Но, к сожалению, официального разрешения на это получено не было, и только в последний день пребывания журналисты были проинформированы китайской стороной, что часть интересующих их материалов отсутствует на месте. Ибо архив КВЖД находится в партархиве провинции Хэйлунцзян, а часть его — в партархиве Нанкина. Все эти материалы засекречены. Может быть, когда-нибудь и состоится обмен «секретами» между партийными архивами КНР и бывшего СССР, однако пока что представляется очевидным, что это не вопрос ближайшего будущего.
В. О. Каппель
Русское присутствие в Харбине едва угадывается в местах упокоения представителей диаспоры. Так, на русском кладбище в Харбине сохранился памятник командируй экипажу миноносца «Решительный», капитану 2-го ранга князю Александру Александровичу Корнильеву. Он и члены его экипажа геройски погибли при обороне крепости Порт-Артур. Их тела тогда были доставлены в Харбин по КВЖД. Похороны состоялись на кладбище в центре города. Четырехгранную стелу венчал двуглавый орел — символ Российской империи. С приходом в 1945 году Советской армии ее политическое командование решило навести порядок в русских некрополях. С памятника морякам был сбит орел и водружена красная звезда, а для придания большей убедительности в нерушимости советской власти стелу украсили гербом Советского Союза, по форме являвшим собой некое подобие кладбищенского венка. С такими символами останки моряков были перенесены на новое кладбище в район Хуаншань. Только в 2003 году памятнику вновь был возвращен первоначальный облик. Там, не обозначенный даже холмиком, одно время лежал прах генерал-лейтенанта Владимира Оскаровича Каппеля. Современники так описывали место его захоронения: «На белом фоне наружной стены церковного алтаря резко вычерчивал свой профиль черный гранитный крест. Терновый венок обвивал подножие креста, а ниже, на бронзовой доске, буквы сплетались в имя, которое носили многие тысячи тех, кто шли когда-то безотказно веря в того, кто лежал теперь под гранитным крестом… Здесь, у церковного алтаря, спал вечным сном тот, кто вдохнул в них пафос непримиримой борьбы на далеких берегах Волги, кто вел их по заснеженным просторам обледенелой Сибири, и кто, спасая их от бешенных ударов красного шквала, упал обессиленный под лед дикого Канна».[22] Его, умершего от ран в Забайкалье, солдаты везли до самого Харбина. А тем временем Каппеля с последней надеждой на успех Белого движения ждал в Сибири уже плененный и преданный всеми адмирал, покоритель Арктики, Верховный правитель России Александр Васильевич Колчак. Он тоже бывал в Харбине при формировании своей армии в 1918 году. Генерала Каппеля с воинскими почестями похоронили под стенами церкви Иверской Божьей Матери.
