В библиотеке Промышленного общества Жюль Верн внимательно просматривал газеты и журналы. Прежде всего «Ревю бле», «Ревю роз», «Космос», «Ла Натюр», «Л'Астрономи», конечно, бюллетени различных научных и географических обществ. Самое интересное он заносил в специальную записную книжку.
«У меня потребность работы, — не раз признавался Жюль Верн. — Работа — моя главная жизненная функция».
Но с каждым годом работы становилось все больше. «Я изнемогаю, создавая по три книги в год, — писал Жюль Верн своему другу и издателю летом 1871 года. — Я рад, что Вы сами предлагаете изменить условия нашего договора так, чтобы за ту же сумму я мог писать только две книги в год. Это прекрасно. Узнаю Ваше доброе сердце. Но при нынешней ситуации на рынках денег этих (9—10 тысяч франков в год) уже не хватает. Кажется, на меня надвигается нужда. Я невольно задумываюсь, не придется ли мне вернуться к биржевой деятельности?»
Конечно, Жюль Верн преувеличивал, но Этцель намек понял и 25 сентября 1871 года между писателем и издателем был заключен новый договор. Теперь вместо трех томов в год Жюль Верн обязался поставлять издателю всего два, при этом получая уже 12 тысяч франков…
В первые годы амьенской жизни Жюль Верн часто бывал в Париже.
Каждая поездка касалась дел, но Онорина нервничала. Она знала (пусть и не в подробностях) о смерти мадам Дюшен, но ведь Париж опасен… Париж всегда опасен… Популярность мужа… Давние артистические знакомства… Седеющий красавец — с усами, с шкиперской бородой, на Жюля Верна оглядывались… Но писатель действительно почти все время, проведенное в Париже, отдавал работе — обсуждал с Этцелем планы новых романов, консультировался с учеными, изучал географические карты разных эпох, знакомился с отчетами старых и новых экспедиций. Даже в Амьене во время домашних приемов он мог вдруг покинуть гостей и уединиться в кабинете. Он чрезвычайно нуждался в понимающем собеседнике… или собеседнице… С Этцелем ему не всегда получалось выговориться, а Онорину литература мало интересовала. Волнения исследователей, героев и путешественников были ей чужды. Своих детей по следам Роберта и Мэри Грант она бы не пустила…
В романе «Страна мехов» полярную экспедицию организовала компания Гудзонова залива. На глаза Онорине как-то попалась реклама, указывавшая на «изобилие пушного зверя и рыбы» в каком-то торговом заведении. Онорина не сразу поняла: какой это пушной рыбы? Ну да, пугал ее муж, это так — северная форель обрастает мехом.
Шутка эта попала в роман.
Но быт путешественников Жюль Верн описывал просто.
«За открытой дверью виднелся несуразный письменный стол, а перед ним безобразное зеленое кресло с подновленным сиденьем, из которого торчал конский волос, закручиваясь множеством игривых завитков, как кудряшки на парике самого Клапатрона…»[36] Конечно, можно было писать и так, подобно бальзаковским картинам из «Сцен парижской жизни», но полярный форт Рейли — это не Париж.
И Жюль Верн описывал обстановку форта совсем по-другому.
«Середину залы занимала громадная печь, наполовину кирпичная, наполовину кафельная; ее большая железная труба, выведенная сквозь потолок, выбрасывала наружу клубы черного дыма. Печь пыхтела, гудела и накалялась, поглощая полные лопаты угля, которые, не жалея, подбрасывал специально приставленный к этому делу солдат-истопник. Порою в трубу залетал снаружи порыв ветра. Тогда едкий дым вырывался из топки и расползался по зале; языки пламени лизали кирпичную кладку, густое облако заволакивало лампы, свет тускнел, и сажа осаждалась на потолочные балки. Острые струйки холодного воздуха пробивались сквозь щели дверей и окон, брусья скрипели, балки стонали…»
И все же в доме было тепло.
Можно было наполнять оловянные стаканчики крепким виски.
Форты, подобные описанному, героям романа «Страна мехов» предстояло ставить по всему северу Канады. Лейтенант Джаспер Гобсон был убежден: России и без того хватает территорий, значит, в недалеком будущем она непременно уступит свои американские владения правительству Соединенных Штатов.
К лейтенанту и его солдатам скоро присоединились известная северная исследовательница Полина Барнет и астроном Томас Блэк, мечтающий увидеть полное затмение солнца. Произойти затмение должно было 18 июля 1860 года, — Жюль Верн любил точность. К сожалению, Томас Блэк был человеком рассеянным, да и силы воли у него не было никакой. Потерпев неудачу с наблюдениями (не по своей вине), он уединился в своей комнате, и его больше почти не видели.
Новый форт поставлен.
Переговоры с конкурентами завершены.
Правда, земля безымянного перешейка, на котором поставлен форт, выглядит несколько диковато — даже для Крайнего Севера. Никаких валунов, крупных камней, даже гальки нет, только глинистая земля и однообразная бедная растительность. Кочующие эскимосы с непонятной опаской относятся к месту, на котором разбит форт. Только девушку Калюмах ничто не пугает, так сразу и необыкновенно она привязалась к Полине. «Молодая туземка казалась ей если не более развитой, то, во всяком случае, более цивилизованной, чем прочие члены ее семейства, — замечает писатель. — Это особенно бросилось в глаза, когда, закашлявшись, она подносила руку ко рту согласно элементарным правилам учтивости».
Конечно, цивилизованность эскимосов — проблема. Но, скажем так, существуют проблемы и более серьезные.
К лету в форт не приходит всеми ожидаемый отряд поддержки.
А еще раньше происходит сильное землетрясение, и по какой-то причине полностью прекращаются приливы и отливы. Это странно. Этого быть не может. Но это так. Луна появляется каждую ночь, а приливы и отливы нулевые.
Неужели форт за время зимовки каким-то образом переместился?
Появляется солнце, и наблюдения показали, что основанный лейтенантом Джаспером Гобсоном форт действительно находится уже не на 70-й параллели, как полагалось бы, а на 73-й! Это открытие ставит лейтенанта в тупик и радует только солдат, ведь время службы, проведенное ими севернее 70-й параллели, оплачивается по двойным ставкам.
В конце концов Томас Блэк и лейтенант Гобсон приходят к выводу, что форт Рейли был поставлен не на материковой земле, а, видимо, на огромной льдине, занесенной за время ее существования песком и глиной, в которой оказались семена неприхотливых северных растений. Тема ледяных островов — после Жюля Верна — еще не однажды всплывет в книгах самых разных фантастов, в том числе советских; назовем хотя бы «Архипелаг исчезающих островов» Л. Платова и классическую «Землю Санникова» В.А. Обручева.
