После двухчасового допроса Густав Штрумф устал, обессилел от злобы, но ничего не добился от девушки.
— Когда моя жена приехала занимать квартиру, вы сидели с Екатериной Авериной и пили молоко. Так?
— Не помню, — коротко отвечала Оксана и упрямо смотрела себе под ноги.
— Но я знаю! — в бешенстве кричал полковник.
Даже часовой у двери вздрагивал от этого крика.
— Кто зажигал дом, говори?
— Не знаю.
— Ты куда шла?
— Домой.
— А где твой дом?
— Везде.
— Хорошо. Скажи мне одно слово, — с каким-то жутким спокойствием продолжал полковник, — и я отпущу тебя. Дом зажгла Екатерина Аверина, чтоб уничтожить мою жену. Так? Да или нет? Скажи — да. Забирай пропуск и уходи. — Полковник впился в Оксану острым взглядом, ждал ответа.
Оксана отрицательно покачала головой.
Полковник вскочил, замычал, поднял над головой кулаки…
Спустя час, выходя из подвала, он встретился с отцом. Генерал Штрумф оглядел сына с ног до головы, словно видел его в первый раз. Взглянул на руки Густава и поморщился: они были в крови.
— Какие новости? — сухо спросил он, отворачиваясь.
— Перехвачена шифровка русских, — ответил Густав. — В районе Демидово должен высадиться авиадесант, там же будет сброшен груз с боеприпасами для Доватора. Я захвачу его и уничтожу десант вместе с конницей Доватора! Полковник говорил возбужденно, нервно подергивая плечами.
— Но пока Доватор уничтожает нас, — иронически заметил генерал. — Мы потеряли топографический штаб армейского значения — и только из-за твоей излишней самоуверенности! Доватор тактически уничтожил тебя…
— В мою компетенцию не входили обязанности по охране штаба.
— У тебя ослаблены волевые центры. Ты утомлен! — резко прервал его Штрумф-старший. — Ты все потерял!
— Даже чуть не потерял собственную жену! Она чудом спаслась! — визгливо выкрикнул полковник.
— А я потерял свою репутацию, — тяжело дыша в лицо сыну, проговорил Штрумф. Сняв фуражку, он вытер платком безволосую голову.
В штабе Хоппера, откуда он только что приехал, ему пришлось пережить неприятные минуты. В зоне расположения резервных частей, находящихся под командованием генерала Штрумфа, Доватор разгромил несколько гарнизонов, на большаках было уничтожено свыше двухсот машин.
Генерал Штрумф вместе с чувствительной трепкой получил последний и категорический приказ: во что бы то ни стало немедленно ликвидировать Доватора, не считаясь ни с какими потерями. Он поставил сына в известность, что сам лично будет контролировать весь ход операции по ликвидации действующих в тылу кавалерийских частей, и приказал немедленно вместе с перехваченными шифровками Доватора прислать к нему майора Круфта.
— Когда перехватили эту шифровку? — спросил Штрумф майора, когда тот появился.
Майор ответил.
— Так… значит, Доватор получил приказ прикрыть высадку авиадесанта в районе Демидово и там же пополниться боеприпасами?.. — Штрумф углубляется в карту, иногда поворачивает голову и перечитывает шифровку. Но они могут в последнюю минуту изменить координаты? — Штрумф презрительно смотрит на Куфта, как бы давая ему понять, что майор болван, если считает русских глупее себя.
— Они уже меняли координаты три раза, — подтверждает Круфт.
— Поэтому ваши шифровки пока ничего не стоят, — раздраженно прерывает его Штрумф. — Где же все-таки будет высажен десант? В каком лесу?
Круфт едва заметно пожимает плечами. Он обижен на генерала. «Старая пивная бочка, я еще тебе самого главного не сказал», — думает про себя майор.
— В последней радиограмме при расшифровке времени и даты выпадает цифра два… Это значит: фактические координаты указаны в радиограмме номер два! — Майор Круфт абсолютно в этом уверен.
— Так почему же вы до сих пор молчали? — недоверчиво спросил Штрумф.
— Я не успел доложить вам.
— Отлично! Мы изменим координаты в четвертый раз. — Штрумф тут же продиктовал радиограмму: «Сменил расположение. Высадка десанта старым координатам невозможна. Жду координат тридцать четыре девяносто шесть. Раннее утро. Доватор». Зашифруйте так, чтобы этим подтвердить высадку десанта цифрой два, как хочет русское командование, и передавайте до тех пор, пока не получите квитанцию…
— Господин генерал, это ход, достойный Капабланки! — льстиво сказал майор.
Когда майор вышел, генерал фон Штрумф весело рассмеялся.
«Ход Капабланки! Ты, майор, глуп, как сто баранов».
Он вызвал сына и приказал все участки предполагаемой высадки десанта непрерывно контролировать авиацией, засады усилить. Доватора запереть в лесах Духовщины, морить его людей и лошадей голодом. Начать методическое наступление, не жалея бомб и снарядов.
29 августа кавалерийские полки, укрываясь от наседавшей авиации, сосредоточились в районе Боярщины.
Подтвердив шифровкой место высадки десанта, Доватор с нетерпением ожидал от штаба армии дальнейших распоряжений. Однако уже более суток связи не было. Большая земля передавала из Москвы сводки Информбюро, концерты, сообщения по Советскому Союзу и из-за границы, но штаб армии молчал.
Лев Михайлович сидел под высокой елкой на куче зеленых лапок, кутаясь в свою широкую бурку, и читал неутешительные донесения из частей и подразделений. Группы, высланные для хозяйственных операций, вынуждены были вернуться ни с чем. Немцы начали методически обстреливать лес, бомбить и блокировать. С другими частями уже два дня связь поддерживалась только по рации.
Рядом с Доватором усталый радист монотонно твердил в аппарат:
— Один, два, три, четыре. Четыре, три, два… «Енисей»! «Енисей»! Ты меня слышишь? Жду настройки, жду настройки! Я «Амур»! «Енисей», ты меня слышишь?..
Под другими елками спали офицеры связи и посыльные. Карпенков, прикрыв рукой воспаленные от бессонницы глаза, диктовал приказ о подготовке рубежей для круговой обороны.
Из разведки вернулся Алексей Гордиенков; опустив грязные, подвернутые полы шинели, присел рядом с Доватором и начал докладывать:
— Всюду ведут окопные работы. Ночью заняли все прилегающие к лесу деревни. Жителей куда-то угоняют. Окружение почти полное. Я едва проскользнул. Разведчиков посадил в сарае, на той поляне. Они будут сигналить самолетам кострами и ракетами, но обратно им вернуться будет трудно. Все закрыто.
— Ладно, ты пока помалкивай! — Лев Михайлович позвал Карпенкова, развернул карту и показал ему обстановку. Она неожиданно изменилась в течение последних суток. С запада немцы закрыли выход танками, непрерывно патрулировали по большаку с юга и с севера, одна пехотная и одна моторизованная дивизии вели окопные работы и подтягивали артиллерию. С востока на десятки километров тянулось непроходимое болото. Замысел немцев был ясен Доватору. Они решили блокировать лес со всех сторон, прижать конницу к болоту и уничтожить ее.
