Чтобы предотвратить внезапное нападение вражеской авиации, командир дивизии полковник Дружников хорошо наладил наблюдение за воздухом, научил части быстро расчленяться.
В один из последних дней марша отработали тему «Наступление». При этом не обошлось без неприятности. Мы всех строго-настрого предупредили: посевов не трогать. А началось занятие — и тяжелый артиллерийский дивизион развернулся на зеленом поле. Козлов сразу заметил неладное, и мы поспешили туда. Приезжаем, видим, действительно пушки на всходах. Спрашиваю:
— Почему на посевы заехали? Или вам места мало? Командир дивизиона пожимает плечами:
— Огневую позицию командир полка по карте указал.
— Немедленно по старым следам уходите! — приказал я артиллеристу.
Недалеко, вижу, на меже четыре женщины сидят, укоризненно качают головами. Мы с Козловым подошли, извинились за небольшую потраву. Оказалось, что женщины приехали сюда из Донбасса. Война заставила их переменить профессии и работать в колхозе. А по специальности одна из них врач, другая — учительница, остальные — бухгалтер и счетовод. Мужья у всех на фронте, и вестей от них давно нет. Учительница сказала, что год назад ее муж служил в полку связи штаба Юго-Западного фронта.
Пока говорили, на женщин нахлынули воспоминания, глаза их затуманили слезы.
Чем можно утешить людей в таком состоянии? Штаб Юго-Западного фронта находился недалеко от расположения корпуса. Мне предстояла поездка туда. Я достал из сумки бумагу, карандаш:
— Пишите мужьям письма. Постараемся направить их по назначению.
Женщины оживились. Учительница говорит:
— Неужели это возможно? Может, вы просто хотите нас успокоить?
— Такими вещами не шутят! — вмешался Козлов. — Мы обещаем вам сделать все зависящее от нас, чтобы разыскать ваших мужей и переслать письма.
Через месяц нам написала учительница. Сообщила, что она и врач нашли мужей, горячо благодарила нас…
218-я дивизия благополучно достигла Купянска. Бойцам разрешили двухдневный отдых, а потом тронулись в обратный путь. Позднее командующий армией сообщил, что марш дивизии в целом признан полезным для фронта. Это означало, что враг вынужден был перебросить из-под Харькова часть своих сил.
В начале июля боевая подготовка вступила в завершающий этап. Военный совет армии в полном составе выезжал в дивизии, проверял состояние их.
* * *
В это время назревали крупные события. Еще в январе и феврале войска Воронежского и левого крыла Брянского фронтов освободили большую часть Воронежской и Курской областей, включая города Воронеж, Старый Оскол, Тим, Курск, Белгород. Успешно шло наступление Юго-Западного фронта в Донбассе, к середине февраля был освобожден Луганск. Советские войска приближались к Полтаве.
Пользуясь отсутствием второго фронта, гитлеровское командование перебросило на южное крыло советско-германского фронта несколько новых армий и начало контрнаступление с целью окружить войска Воронежского и Юго-Западного фронтов. Но планы немецкого генерального штаба провалились. Советские войска сумели сохранить за собой всю территорию по левому берегу Северного Донца, освобожденную часть Донбасса с городом Луганском, почти всю Курскую и Воронежскую области.
Но Воронежский и Центральный фронты оказались глубоко вклинившимися в оборону немецких групп армий «Центр» и «Юг»: образовался так называемый Курский выступ или Курская дуга, шириной с севера на юг 125–140 километров и такой же глубиной.
Этому выступу и суждено было стать теперь ареной крупного сражения. Гитлеровское командование разработало план наступления на Курск с севера и юга, рассчитывая окружить и разгромить в первую очередь советские войска, удерживавшие дугу. На втором этапе операции намечалось нанести удар в тыл Юго-Западного фронта и окружить наши армии в Донбассе. Не исключалась также возможность двинуть подвижные соединения на северо-восток, в обход Москвы.
5 июля враг начал наступление. Он делал ставку на новые тяжелые танки «тигр», «пантера» и самоходные орудия «фердинанд».
47-я армия двинулась поближе к фронту. На марше член Военного совета Кузьминов вручил полкам корпуса боевые знамена.
Политический подъем в частях необычайный. В партийные организации беспрерывно поступают заявления с просьбой принять в партию.
Во время одного из привалов меня вызвали в штаб армии. Там я застал и других командиров корпусов. Совещание открыл заместитель командующего фронтом генерал армии Н. Р. Апанасенко. Пожилой, грузный, но еще достаточно бодрый, он вел себя с подкупающей простотой.
Прежде всего рассказал о положении на Курской дуге, о новых танках и самоходных орудиях врага. Предупредил, что это серьезное оружие, с ним нельзя не считаться, но и в панику впадать нет оснований. Наши танки КВ и противотанковая артиллерия успешно борются с ними.
— Все средства пропаганды следует мобилизовать для ликвидации танкобоязни, — наставлял нас Апанасенко. — Хорошо, если бы перед молодыми бойцами выступили бывалые воины, уже имеющие на счету уничтоженные танки врага.
Далее генерал объявил, что 47-й армии командование фронтом отводит почетную задачу: через боевые порядки обороняющихся частей нанести удар по врагу и освободить Белгород. Командующему армией, командирам корпусов и дивизий предлагалось немедленно выехать на передовую, чтобы ознакомиться с местностью и противником.
Мы выехали. Но на следующий день обстановка изменилась, и армии пришлось перемещаться на другое направление, к городу Короча. Оттуда через несколько дней мы двинулись еще дальше на северо-запад к городу Сумы.
Эта переброска была вызвана тем, что противник, не добившись успеха и понеся потери, начал отходить, а советское верховное командование стало сосредоточивать силы для решительного наступления. И вот 18 июля наша 47, 53, 4-я гвардейская армии Степного фронта, а также 69 и 7-я гвардейская армии из состава Воронежского фронта, перешли к преследованию врага.
23 июля было восстановлено положение, которое советские войска занимали до начала немецкого наступления на курско-белгородском направлении. Здесь у противника была прочная оборона и, чтобы прорвать ее без больших потерь, следовало хорошо подготовиться. Вместо генерал-майора Рыжова к нам прибыл новый командующий армией генерал-лейтенант П. П. Корзун. Ему было лет за пятьдесят, но выглядел он весьма бодро.
Корзун сообщил мне, что корпус будет наступать южнее Сум, и приказал провести рекогносцировку в полосе, которую занимала 232-я стрелковая дивизия генерал-майора Улитина.
