различным газетам и журналам, на него часто смотрели с сомнением и подозрением.
Когда Эрнст Генри понял, что Молотов не ответит, написал министру иностранных дел Вышинскому:
«Глубокоуважаемый Андрей Януарьевич!
Надеюсь, что Вы помните меня, я обращаюсь к Вам по личному делу. Я не стал бы беспокоить Вас, если бы у меня не было серьезного основания.
В настоящее время в первый раз в моей жизни я нахожусь без работы. В августе 1949 года я был освобожден из Радиокомитета, где работал обозревателем на Англию. Я был уволен в числе многих других в связи с общей реорганизацией Всесоюзного Радиокомитета, несмотря на то, что я был откомандирован туда из Совинформбюро по настойчивой просьбе прежнего руководства Радиокомитета всего пять месяцев до этого и что моя работа считалась очень успешной.
Никаких взысканий или выговоров у меня никогда не было, и никто не предъявлял мне никаких претензий. С тех пор у меня нет работы.
Я не могу поверить, что для меня и моих знаний нет никакого применения. Я работал за дело Советской родины всю свою жизнь. Может быть, Вы помните, что в свое время я написал книги „Гитлер над Европой“ и „Гитлер против СССР“ (под псевдонимом Эрнст Генри). С 1941 по 1947 год я работал при посольстве СССР в Лондоне в качестве ответственного редактора „Совньюс“, а затем до откомандирования в Радиокомитет в Совинформбюро по Англии.
Я хотел написать книгу, разоблачающую подоплеку Лейбористской партии. Много подготовительных статей на эту тему были уже опубликованы мною в „Новом времени“ (под псевдонимом А. Леонидов). У меня готова к печати работа об Эттли. Я мог бы написать нужную книгу, если бы у меня были для этого элементарные условия. Я детально знаю политический и в частности капиталистический аппарат Англии и некоторых западных стран. Все это остается совершенно неиспользованным.
Прошу Вас, Андрей Януарьевич, если можете, принять меня.
С. Ростовский
тел. К-5–25–95
Ананьевский пер., 5, кв. 83».
Ответа не последовало. Менее всего Андрей Януарьевич Вышинский был склонен кому-то помогать. Тогда Эрнст Генри обратился и к главному партийному международнику. В марте 1949 года председателем Внешнеполитической комиссии ЦК (Комиссии ЦК по связям с иностранными компартиями) и заведующим Отделом ЦК по связям с зарубежными коммунистическими партиями сделали Вагана Григорьевича Григорьяна. В 1920-е годы он заведовал отделом печати ЦК Азербайджана, в 1930-е редактировал партийные газеты в Грузии, где 1-м секретарем ЦК был Лаврентий Павлович Берия. В 1946 году его перевели в Москву заведовать отделом центральных газет в Управлении пропаганды и агитации ЦК. 23 апреля 1950 года Эрнст Генри написал ему:
«Уважаемый тов. Григорьян!
Надеюсь, Вы помните меня: в 1947 году Вы несколько раз вызывали меня в связи с моим докладом для ЦК ВКП(б) о положении нашей пропаганды в Англии.
С 1941 по 1947 год я был представителем Совинформбюро в Лондоне и ответственным редактором газеты советского посольства на английском языке; после вызова из Англии работал в Совинформбюро в Москве. Сотрудничал в печати под псевдонимом А. Леонидов. В свое время написал книги „Гитлер над Европой“ и „Гитлер против СССР“, изданные перед войной под псевдонимом Эрнст Генри.
Обращаюсь к Вам со следующей просьбой.
В настоящее время в первый раз в моей жизни я нахожусь без работы по совершенно непонятным мне причинам. В августе 1949 года я был освобожден из Радиокомитета, где работал обозревателем на Англию. Я был уволен в числе многих других в связи с общей реорганизацией Всесоюзного Радиокомитета, несмотря на то, что был откомандирован туда из Совинформбюро по настойчивой просьбе прежнего руководства Радиокомитета всего пять месяцев до этого и что моя работа считалась очень успешной. С тех пор я сижу без дела.
Я не могу поверить, что для меня и моих знаний нет никакого применения. Вся моя жизнь прошла в политической работе за дело советской зоны. Никаких взысканий или выговоров у меня никогда не было, и никто не предъявлял мне никаких претензий. Если потребуется, пришлю Вам подробную автобиографию.
Я довольно детально знаю политический аппарат Англии и некоторых других западных стран. Все это остается совершенно неиспользованным. Готовился написать разоблачающую книгу „За кулисами Лейбористской партии“, но чтобы осуществить этот план не осталось средств на существование, нет и жилплощади.
Прошу Вас, тов. Григорьян, прошу и ЦК помочь мне вновь стать полезным человеком.
Ананьевский пер.,5, кв. 83
тел. К 5–25–95».
Но он ни от кого не получил никакого ответа! Это сам Эрнст Генри не мог понять, по какой причине он остался без работы. А опытным аппаратчикам все было ясно: в высшей степени сомнительный человек, как его подпускать к особо важному делу партийной пропаганды и контрпропаганды.
А как жить без работы? В полном отчаянии в августе 1950 года решился попросить о помощи самого Сталина. Эрнст Генри был человеком осведомленным и отправил письмо заведующему Особым сектором ЦК многолетнему помощнику вождя Поскребышеву:
«Глубокоуважаемый Александр Николаевич!
Обращаюсь к Вам с просьбой — передать, если сочтете возможным, это письмо Иосифу Виссарионовичу. Я не стал бы беспокоить товарища Сталина и Вас, если бы у меня остался иной путь.
Меня хорошо знают тт. К. В. Новиков (посол в Индии), Арк. Соболев, К. Е. Зинченко и Г. Ф. Саксин (МИД), под непосредственным начальством которых я работал в Лондоне. Знают также тт. А. Я. Вышинский, Ф. Т. Гусев и Зарубин.
Прошу Вас, Александр Николаевич, исполнить мою просьбу».
И вновь ни от кого ответа не последовало.
Писем высокому начальству по различным поводам он написал множество. И на практике узнал, как действует огромный бюрократический аппарат. Реализуются только те распоряжения, за неисполнение которых начальник накажет. Это пошло со сталинских времен. Почему-то считается, что при вожде государственный механизм работал как часы. Часто говорят: вот когда был Сталин… В реальности задания вождя исполнялись только, если Сталин давал их кому-то лично и существовала опасность, что он может поинтересоваться результатом. Все остальные идеи и указания повисали в воздухе. Самое невинное поручение норовили спихнуть на кого-то другого. Полное отсутствие инициативы и самостоятельности было возведено в принцип государственного управления: ничего не решать без товарищ Сталина!
Гигантский бюрократический механизм совершал множество ненужных оборотов, бумаги двигались в аппарате с черепашьей скоростью, переходили от одного чиновника к другому. Потому даже высокий начальник не знал,
