Теперь она выглядит по-иному, Дорога жизни, гладкая и прямая, мощные грузовики не замечают подъема, и только взлетев на высотку, нездешние водители невольно сбавляют газ при виде посеребренной ограды братского воинского кладбища с бюстом летчика в центре - Героя Советского Союза Ильи Шишканя...
Однако вернемся в пионерлагерь, к нарядному дому в пронизанной солнцем сосновой роще, в окружении зелени, ярких цветочных клумб. Тридцать пять лет назад, каждое утро, задолго до того часа, когда бодрые звуки горна возвещают начало веселого дня его нынешним звонкоголосым хозяевам, к дому подъезжал посеревший от пыли, когда-то голубой автобус и по ступеням сбегали похожие друг на друга, как братья, плечистые парни с обветренными до смуглоты лицами, с большими целлулоидными планшетами, свисающими до колен, со шлемами и перчатками, наскоро заткнутыми в карман или за борт полузастегнутой куртки...
Здесь жили летчики трех авиационных полков Балтфлота - жили, спали, писали письма, ждали и получали их, принимали гостей из блокадного Ленинграда, артистов, еле державшихся на ногах, угощали их чем могли из своего "летного" - тоже по названию только - пайка. Утром уезжали на аэродром, вечером возвращались - осунувшиеся, но возбужденные и веселые. Или молчаливые и задумчивые - если возвращались не все...
Не только на подступах к городу, на ближних и дальних позициях врага, но и в глубоком его тылу, на палубах и в трюмах его кораблей рвались торпеды и бомбы, метко нацеленные экипажами 1-го гвардейского Краснознаменного минно-торпедного авиаполка, которым командовал полковник Евгений Николаевич Преображенский. Лишь за один 1943 год полк потопил пятьдесят шесть фашистских кораблей и транспортов общим водоизмещением двести пятьдесят тысяч тонн. Тридцать пять воинов этой части стали Героями Советского Союза. И среди них...
...Летчик Александр Разгонин потопил пять вражеских кораблей, летал бомбить военно-морские базы Котка, Хельсинки, Таллин, мастерски ставил минные заграждения в базах и на фарватерах в тылу противника, бомбил эшелоны с войсками и техникой на станциях Гатчина, Мга, Тосно, Луга, Волосово...
Это - из наградного листа, сохранившегося в архиве.
"...Экипаж гвардии старшего лейтенанта А. И. Разгонина не вернулся с боевого задания..." - Из записи в журнале боевых действий полка от 16 ноября 1943 года.
И - из Указа Президиума Верховного Совета СССР от 22 января 1944 года:
...Александру Ивановичу Разгонину присвоить звание Героя Советского Союза...
Значит, посмертно?
Значит, погиб?
В 1-м минно-торпедном полку, куда младший лейтенант Разгонин прибыл по окончании училища, он оказался в эскадрилье Ефремова - того самого Андрея Яковлевича Ефремова, который полгода спустя прославился знаменитыми полетами на Берлин, а еще через год стал командиром вновь сформированного 36-го минно-торпедного полка на Черном море.
Под Ленинградом, в Клопицах, встретил полк весть о войне, отсюда вылетал на первые боевые задания. В сорок втором перебазировался восточнее.
К этому времени Саша Раагонин, самый молодой летчик полка, успел стать одним из лучших пилотов Балтики. За успешный бомбоудар по скоплению войск противника был награжден орденом Красного Знамени. Третьим в полку, вслед за опытнейшими командирами воздушных кораблей Балебиным и Шимановым, освоил полеты с торпедой.
6 июля 1943 года, на следующий день после вручения ему второго ордена Красного Знамени, с тридцатиметровой высоты торпедировал и послал на дно фашистский транспорт водоизмещением пять тысяч тонн...
Одна за другой следовали торпедные атаки Разгонина и его штурмана Чванова, один за другим отправлялись на дно вражеские корабли с грузами и войсками...
...Хмурый осенний день, низкая облачность, дождь. Часами галсировал торпедоносец в поисках цели, и вот сквозь завесу тумана прорисовались контуры огромного двухтрубного транспорта. Быстро произведены необходимые расчеты. Спустя двадцать минут тяжело нагруженное вражеское судно скрылось под волнами Балтики...
На имя Разгонина в полк пришла телеграмма:
"Горячо поздравляем Вас и Ваш славный экипаж с дерзкой победой. Входим с ходатайством в Военный, совет о награждении Вас высшей правительственной наградой - присвоении звания Героя Советского Союза. Желаем множить счет Ваших славных побед. Точный здравый расчет в сочетании с дерзостью всегда обеспечивает успех.
Генерал-полковник авиации Жаворонков. Генерал-лейтенант авиации Самохин".
И снова крейсерские полеты, разящие удары по врагу, точный расчет и дерзость. Шестой транспорт... Потом - 16 ноября - самый большой, седьмой.
И - скорбная запись: "Не вернулся с боевого..."
...В тот день экипаж вылетел на "свободную охоту". Долго утюжили небо, вглядываясь сквозь дождь и туман в черную, вспаханную свирепым ветром поверхность моря. Подходило время возвращаться на базу. Но лететь домой с пустыми руками... Возникла поистине дерзкая мысль - идти не на свою, а на вражескую базу. Военно-морскую! Там-то наверняка найдется достойная цель...
Как очутился в Либавском порту советский крылатый торпедоносец, для фашистов осталось неразрешимой загадкой. Самолет будто выпрыгнул из воды, вихрем пронесся над стволами корабельных и береговых зениток и, мгновенно выбрав цель, развернулся для смертоносной атаки. Гитлеровские зенитчики опомнились лишь тогда, когда, сбросив торпеду на стоящий в порту огромный транспорт, краснозвездная машина взмыла ввысь, уходя в открытое море...
Окруженный густой сеткой разрывов, самолет стремительно набирал высоту. Полторы тысячи, две...
- Командир, началось обледенение! - передает стрелок-радист Мигунов. На стволах пулеметов корка...
Разгонин видит и сам: начинают опасно поблескивать крылья...
Остановился один из моторов. Катастрофически падает высота. Кое-как перетянули через Рижский залив. Заглох и второй мотор. Планируя, машина протащилась еще километров тридцать и упала в лесу. Тридцать километров от побережья, семьдесят от Пярну. Все живы, хотя и помяты сваленными самолетом деревьями.
Кой-как оправились, двинулись в путь, помогая друг другу. Шли к линии фронта. На третий день набрели на группу каких-то не то лесорубов, не то лесников, которые назвались партизанами. Те привели их, измученных, изголодавшийся, на хутор, напоили молоком, а после обманом и силой разоружили. "Лесники" оказались предателями, полицаями.
На следующий день весь экипаж - Разгонин, Макаров, Мигунов и Гасанов был доставлен в Пярну. Всех рассадили по одиночным камерам, начались допросы...
Из Пярну перевезли в город Остров. Снова допросы, уговоры, провокации, побои. Фашистская контрразведка пыталась завербовать их, но ничего не добилась. Тогда всех бросили в лагерь уничтожения. Из Острова эшелоном перевезли в Ригу, а через некоторое время Разгонина перевели в польский город Лодзь.
