У Ивана был ключ от мастерской Роста. Когда Юра разъезжал по своим журналистским делам, Иван заходил покормить кошку Дусю. Был такой случай. Юра вернулся домой, видит, Иван Андреевич Духин и Михаил Сергеевич Горбачев сидят, беседуют.
— Вы как Ленин и печник, — сказал Юра.
— Только неизвестно, кто из нас Ленин, а кто печник, — сказал Горбачев.
Не буду подробно писать об Иване Духине, об этом светлом, добром и чистом человеке хорошо написал и снял фильм Юра Рост.
Когда Рост навещает меня, извожу его не только я, но и мой друг кот Афоня. Бывает, мы сидим в креслах, смотрим телевизор. Афоня просыпается, открывает глаза и смотрит на Роста. Потом спрыгивает с дивана, в своем возрасте он делает это осторожно (ему 20 лет), подходит к Росту и смотрит ему в глаза. Рост делает вид, что не замечает. Тогда Афоня говорит:
— Мяу.
Рост покорно встает и пересаживается в кресло у письменного стола. Отказать Афоне он не может: Афоня у нас самый старший, самый главный и самый умный. Мой друг кот Шкет (ему четырнадцать) так не считает, но терпит (до поры до времени). А Афоня забирается на вольтеровское кресло, в котором сидел Рост, и устраивается там. Он лежит в кресле столько, сколько надо, потом спрыгивает, потягивается, подходит к Росту и опять сверлит его глазами. С кресла смотреть телевизор удобней, и Рост охотно пересаживается на прежнее место. Афоня забирается на кресло у письменного стола, принимает величественную позу сфинкса, размышляет о чем-то. И всем понятно, что кот не простой, род его древний и знатный.
Но это еще не все. Часто Юра, когда приходит, бросает свою куртку на банкетку, а рюкзак ставит на пол в прихожей. Сам заходит и устало опускается в вольтеровское кресло. Афоня вздыхает, осторожно спрыгивает с дивана, неторопливо идет в прихожую и начинает громко ругаться:
— Мяу, мяу!
Юра покорно встает, идет в прихожую. Куртку, вешает на вешалку, а рюкзак ставит на банкетку. Афоня успокаивается. Оба возвращаются. Юра в кресло, а Афоня на диван спать.
Когда Роста нет, Афоня подходит ко мне и сверлит глазами меня. Я встаю, в своем возрасте я делаю это, как и Афоня, весьма не спеша (мне 84), сажусь в кресло у письменного стола и жду, когда он попросит меня и отсюда. Но гоняет меня Афоня не так часто, как ему хочется, потому что, когда он увлекается, мой друг кот Шкет кусает его за попу.
Больше всех Афоня любит и уважает Марину (нашу помощницу по дому). Он ходит за ней и следит, чтобы она все делала правильно. А если что-то не так, он начинает мяукать. Афоня кот строгий, но справедливый. Марина его понимает с полуслова, а иногда читает по глазам. Она всегда точно знает, что хочет Афоня на обед: сухой «вискас» или «гурме» из баночки, мясо кусочками или провернутое, мясо сырое или слегка прожаренное.
Проснется Афоня, слезет с дивана, встанет посреди комнаты и начинает мяукать. Приходит Марина.
— Такси?
— Мяу.
— Сам иди.
— Мяу.
Марина берет Афоню на руки и несет на кухню. Бывает, что Афоня лежит на диване и зовет:
— Мяу, мяу. Приходит Марина:
— Кофе в постель?
— Мяу.
И Марина несет ему «Вискас» и приговаривает:
— Кушай, мой любимый, кушай, мое счастье…
С Афоней у них договор, что в следующей жизни они будут «ходить рука об руку, или лапка о лапку», — цитата из Марины.
Афоню Марина называет — Георгий Николаевич. Думаю, потому что я извожу нашу добрейшую Марину не меньше, чем Афоня. А кота Шкета Марина называет просто «Шкетик». Шкета Марина тоже обожает, но соблюдает субординацию — знает, что Шкет — кот мой! И только мой! Шкет кот демократичный и простой. На кухню ходит сам, пешком. Ест что дадут и где дадут. На кухне — так на кухне. На диване — так на диване.
Раньше, когда я приходил домой, первым меня всегда обязательно встречал Шкет. А когда я дома, а теперь я дома почти всегда, Шкет все время рядом. Сижу в кресле, он лежит на подлокотнике. Работаю на компьютере, он сидит на письменном столе. Иду в ванную, и он идет в ванную, на кухню — и он на кухню. Когда сплю, Шкет спит в ногах.
У нас в доме два телевизора. Мы с Афоней и Шкетом смотрим свой в нашем кабинете. А Галя и ее собачка Липочка — красавица и капризуля, смотрят телевизор в столовой.
Между прочим. Зон Мирекл Олимпия (для своих собачка Липочка) — лучшая подруга Гали. Они неразлучны, вместе ходят на работу, на выставки, на презентации, вместе спят, вместе завтракают, обедают и ужинают.
Если я иду к Гале поговорить, Шкет идет со мной, но в комнату не заходит, стоит в дверях и смотрит на Липочку. Липочка поднимает одно ушко с вопросом: «Кот, а ты здесь зачем?» Шкет зевает и отворачивается: «Не твое собачье дело!» Когда у нас с Галей беседа затягивается, Шкет начинает тихонечко мяукать: «Хватит общаться, пошли домой…» И мы уходим. Шкет чуть-чуть впереди, а я за ним. Зон Мирекл Олимпию Шкет признает членом нашей семьи, но предпочитает держаться от нее подальше.
А своего друга кота Афоню Шкет любит и уважает. Он знает, что Афоня спас ему жизнь. Было это так. Утром рано Афоня пришел к Гале в комнату, начал громко мяукать и повел ее на кухню. (Меня в то время в Москве не было, я на Волге снимал фильм «Фортуна».) Окно на кухне было открыто. Афоня запрыгнул на подоконник и снова начал мяукать. Галя подумала — вдруг Афоня сообщает, что Шкет выпал в окно. Выглянула. Шкета нет. А Афоня продолжает громко мяукать. Галя стала искать Шкета в квартире — нет нигде! Побежала на улицу. К двери парадного прикреплена записка: «Товарищи, у кого выпала из окна кошка, она лежит во дворе, на скамейке». Шкет был без сознания. Галя повезла его в ветеринарную клинику. Ему сделали укол и наложили гипс — лапка у него была сломана. Три месяца Шкет ходил на трех лапах.
Да, Шкет Афоню любит и уважает, но не всегда может справиться с собой. Когда Афоня запрыгивает ко мне на колени, и я начинаю его гладить, Шкет тут же спрыгивает со своего стула и, задрав вертикально хвост, виляя попой, уходит на кухню. А если, не дай Бог, увидит, что я погладил собачку Липочку, забирается под диван и сидит там до позднего вечера.
А был и такой случай. У Афони заболело ухо. Пришел Михаил Михайлович, наш доктор Айболит. Пациенту надо было сделать укол. Афоню держали Галя и Марина. И Липочка стояла тут же, наблюдала. А Шкет с обиженной мордой ходил вокруг, терпел, молчал. А когда и я подошел посмотреть, Шкет не выдержал, что этому старому коту уделяют столько внимания, пролез между ног и укусил Афоню за попу. Афоня возмущенно заорал:
— Мяу!
— Ревность, — сказал Михаил Михайлович. — Давайте котика успокоим.
