СПЕЦЗАДАНИЕ
Второй год служу помощником командира РПК СН К–426. Намного лучше, но не веселее, чем семь лет управленцем в 1-м дивизионе БЧ–5. В подчинении прямом – служба «С» (снабжения). Ребята подобрались хорошие, коков подбирать я полностью доверил интенданту Андрею. Хоть и повелось со времен Петра I интендантов каждые пять лет сменять или вешать за разворовывание, то Андрей был полная противоположность. С Андреем и коками-инструктороми связь держим до сих пор: Андрей в Раменском живет, Володя ходит коком на ледоколе «Вайгач» Мурманского пароходства, Яков работает в аэропорту «Домодедово» сменным инженером. Помощник командира в море снимает пробу пищи, а на пробу мне ребята столько отваливали, что потом пару дней можно не питаться.
В автономках мне всегда в кают-компанию подавали по две-три котлеты, пару-тройку отбивных, сосисок побольше и т. д. Офицерский состав все прекрасно понимал, да я и делился всегда с ними, негативных отношений между нами никогда не было по этой теме. Возник почему-то один ЗКПЧ – политрабочий, делитель остатков благ, выделяемых военторгом для подводников, и дошедшей их небольшой части после дележа в политотделах флотилии и дивизии. Жену ЧВСа звали «сороконожкой» за то, что ЧВС ей взял 40 пар сапожек женских, предназначенных для жен подводников. Так вот, Андрей мне и рассказал, что ЗКПЧ начал воду мутить: что, мол за фигня, помохе двойная, чуть ли не тройная порция ежедневно, а ему ни-ни. Рассказал я все это Маркони (командир БЧ–4) и Валера выдал следующее. После всплытия на сеанс связи и определения места, пойманные новости с Родины распечатывались и вывешивались в 4-м отсеке перед трапом в курилку, чтобы л/с знал, сколько надоили литров молока, снесено яиц и выплавлено стали в мартеновских печах, и прочая мудототина. Валера напечатал на машинке текст, примерно следующего содержания: «В связи с предстоящим выполнением особого правительственного задания по окончании выполнения задач боевой службы капитана 3 ранга Бойко В. Н. перевести на усиленный режим питания. Министр Обороны СССР, приказ такой-то и от такого-то числа».
ЗКПЧ держался пять дней, на большее его не хватило. На шестой день он пришел ко мне в каюту и изрек: «Владимир Николаевич! Нельзя ли похлопотать перед Министром обороны, чтобы и я, как представитель партии, усиленно питался и с вами выполнял потом особое задание нашего правительства?». На что я, конечно, с умным видом сказал, что непременно, но только после прихода в базу, потому что продуктов до конца автономки как раз в обрез из-за моего усиленного питания. ЗКПЧ в принципе остался доволен, но чего мне стоило не рассмеяться прямо ему в лицо!
Расхохотались мы потом с Валерой через полчаса, и еще командир долго смеялся за ужином, но заму так ничего и не сказал.
Еще о политрабочих. В бытность мою секретарем парторганизации остался я как-то за зама (уехал ЗКПЧ куда-то, не помню). Приехал на флот старший инспектор политуправления ВМФ СССР контр-адмирал Панин. И захотелось ему потолковать с «народом». Собрал он всех дивизийных замульков на ПКЗ, угостил сигаретами «Ява» и повел беседу, но почему-то беседы у этих комиссаров всегда однобокие. Начал он за упокой, то есть начал рассказывать о политике партии и правительства, об их любви к флоту (!) и прочую дребедень. Я прилетел тогда из очень большой страны Бодуна и долго терпел, моля, чтобы быстрее все это закончилось, и я тут же у товарища СПНШ поправил бы пошатнувшееся здоровье.
Но когда он поднял меня и начал спрашивать, сколько яиц у нас в этой пятилетке отобрано у несушек, сколько молока надоено и сколько стали выплавлено в наших мартеновских печах, я не выдержал, и когда наступило время мне отвечать, я его и спрашиваю: а знаете ли вы, товарищ контр-адмирал, сколько у меня на лодке реакторов? А сколько турбин и какова мощность каждой? А какая автономность лодки? А каковы хотя бы размерения подводной лодки?
Остапа понесло. Естественно, он ничего не знал и ответил: нет, не знаю. Потом, наверное, хотел сказать, а на хрена ему это надо, но здесь я его опередил, сказав, что мне выполнять задачи БП надо, а не кур считать и что-то еще в бодунном стиле. Немая сцена, замульки начали вращать головами бессловесно (партийная дисциплина!), ну а старший инспектор политуправления тут же закончил это вот сборище, и все, радостные, разбежались. Панин ушел первый, а я уже готов был переодевать брюки зипером назад и поворачиваться к нему кормой, но убийства не последовало.
Мы потом в каюте СПНШ за рюмкой чая все-таки поинтересовались, сколько же яиц собрано и молока надоено, но не нашли материалов и плюнули на это дело. А домой когда пошли, СПНШ все меня подкалывал: может, возьмем конспекты и пойдем к Панину, попросим под диктовку дать нам надои и яйца с мартеновской сталью?!
На одну из подводных лодок 31 ДиПЛ прибыл очередной политрабочий – заместитель командира по политической части. Пришел после выпуска из политакадемии и сразу всех стал учить уму – разуму. Возомнив себя великим знатоком ядерной физики на пульт ГЭУ зашел и стал рассказывать, как управлять ядерным реактором с точки зрения марксизма – ленинизма. На ПУ ГЭУ всегда были самые грамотные офицеры, чувствовали себя всегда уверенно при любых начальниках и могли себе позволить шутки с любым, кто появлялся на пульте. Однажды ЗКПЧ пришел на ПУ ГЭУ во время ввода в действие реактора и стал проводить опрос по политической обстановке в стране. КГДУ–1 и КГДУ–2 переглянулись, улыбнулись и в момент, когда ЗКПЧ протискивался между щитами СУЗ, незаметно нажали кнопку проверки работоспособности аварийной и предупредительной сигнализации реактора на неработающем борту ГЭУ.
Заревело, загремело все вокруг, из Центрального Поста командир ПЛ, увидев на табло сигнал «АЗ ректора I рода» (мягко говоря) спросил: «Пульт! В чем дело? Что с реактором?». С пульта ГЭУ прозвучал доклад: «Да ЗКПЧ нечаянно переключил ПРР и сработала аварийная защита реактора!». Командир по «Каштану»: «Твою мать! Комиссар хренов уйди с ПУ ГЭУ! Не мешай! Утонем у берега!».
ЗКПЧ раком и пулей, опережая свой собственный визг, умчался с Пульта ГЭУ и больше на нем никогда в жизни не появлялся.
Как известно, РБН (ресторан «Белые ночи») в Северодвинске, был, есть и будет вторым домом военно-морского офицера Подводных Сил. Однажды при стоянке на ремонте в заводе г. Северодвинска славно погуляли в знаменитом РБНе в одно из воскресений мая. Понедельник на флоте в те времена был святым днем для политрабочих и мукой для всех остальных флотских ребят. В один из таких тяжелых дней собрали нас на марксистко-ленинскую подготовку в кают-кампании офицерского состава и сам Начальник Политического Отдела бригады ремонтирующихся кораблей начал читать какую-то лекцию о партийно-политической работе в Вооруженных Силах СССР (сокращенно – ППР, но мы эту абревиатуру расшифровывали так – Пришли, Попиzдели, Разошлись).
