Новый князь с таким порядком мириться не стал. Вернувшись с ярлыком на великое княжение, Семен Иванович отправил доверенных людей в Торжок собирать дани. И, как говорит летопись, «почаша сильно делати». Иными словами, нажимать. Новоторжцы отправились с поклоном в Новгород. Оттуда скоро явились с небольшой ратью новгородские бояре, тайно вошли в город, арестовали великокняжеских наместников и иных служильцев с семьями. Месяц новгородские войска стояли в Торжке. К Семену Ивановичу отправили послов с дерзким обращением: «Еще ты не сел у нас на княжении, а бояре твои уже творят насилие!» Новоторжцы ждали большой рати из Новгорода, но общество новгородское разделилось во мнениях. Простой люд, избегая войны, не позволил собравшемуся войску уйти в Торжок.
Тогда восстала «чернь» новоторжская. Затея собственной знати опереться на помощь Новгорода в борьбе с Москвой грозила крупными неприятностями: новгородцы отказали в помощи, а оставаться один на один с могущественным великим князем город не хотел. Тамошних бояр восставшие ограбили, дворы их разбили, села опустошили, а людей великого князя освободили. Униженные, чуть ли не догола раздетые, бояре бежали в Новгород. Малой новгородской рати пришлось уйти из Торжка.
Наконец Семен Гордый явился к Торжку с полками всей «низовской Руси». Судя по новгородской летописи, князь заключил с Новгородом мир «по старым грамотам, на всей воле новгородской» и крест целовал, «а князю даша бор по волости 1000 рублев на новоторжцех». Но московская летопись открывает неудобную для Новгорода правду: да, просили у Семена Ивановича мира «по старым грамотам», и он дал; но фраза насчет «воли новгородской» — пустое бахвальство. За попытку проявить непокорство вечевая республика заплатила высокую цену: «Даша великому князю Семену Ивановичу черный бор по всем волостем новгородским да тысячу рублев на новоторжцех, и посла князь великы Семен наместники своя в Новгород». Всего несколько слов разницы — а какое отличие по существу! «Черный бор» означал исключительно тяжелое обложение всей Новгородской земли данью. А отправка наместников великого князя в сердце Новгородчины — страшный удар по гордости вечевиков: до сих пор они сами выбирали себе князей, а тут Москва посадила им по своей воле даже не князя, а его подручников.
За все время правления Семен Иванович уделил Новгороду лишь три недели. Князь явился туда и, видимо, рассуживал большие тяжбы, которые наместники не могли решить без него. Правда, в 1343 году его повелением «поставлена бысть церковь каменная на Городище — Благовещение». Богатый подарок Новгородчине! Но и он содержал в себе намек, неприятный для местной знати. Городище — резиденция князей в Новгороде Великом. Ставя там дорогой каменный храм, Семен Иванович утверждал право московского княжеского рода всегда занимать эту резиденцию.
Пять лет спустя случилась история, безнадежно испортившая репутацию Семена Ивановича среди новгородцев. Те позвали великого князя возглавить оборону против наступающих шведов, а его отвлекли ордынские дела. Мало того, брат Иван, отправленный выполнить эту боевую работу, то ли сробел, то ли счел ее безнадежной, а потому отказался от дела, нимало не княжив, не оказав городу никакой помощи.
Когда Семен Иванович уйдет из жизни, новгородцы отправят в Орду послов, тщетно добиваясь того, чтобы хан устранил Московский княжеский дом от великого княжения. У них имелись на то серьезные причины. Для Руси хорош был Семен Иванович, но не для всей. Новгород добра от него видел мало.
Семен Гордый оценивал Новгород не как врага, но как ослушника. И Орда не являлась его врагом: с татарами не хватало сил враждовать, требовалось смиряться. Серьезный, энергичный и крайне опасный враг угрожал Москве с другой стороны — литовские князья. Именно с ними Семен Иванович много лет вел «большую игру» и в конечном итоге поставил себя так, что литва боялась задевать его.
В самом начале правления Семена Ивановича литовцы приходили к Можайску, сожгли посад, но кремль не взяли. Позднее литва давила на Великий Новгород, силой захватывая мелкие городки и заставляя откупаться более крупные.
Зато на Москву от опаснейших литовских правителей Ольгерда и Кейстута бежал их неприятель, виленский князь Евнутий. Семен Гордый принял его как дорогого гостя и даже способствовал его переходу из язычества в православие. Литовец получил в крещении имя Иоанн, а московский правитель — живую угрозу для власти своих недругов в Литве, человека, который в перспективе мог стать «карманным монархом».
Евнутий-Иоанн позднее вернется на родину, а между Ольгердом и Семеном Ивановичем ляжет трещина. Литва в ту пору кипела воинской силой, билась со всеми соседями подряд, счастливо завоевывала земли. Москву она еще не рассматривала как опасного противника, но тут вдруг почувствовала серьезное сопротивление.
Ольгерд даже отправил в Орду своего брата, новогрудского князя Кориата с сыновьями «просити себе помощи на великого князя Семена». Московский правитель нанес ответный удар незамедлительно. Его послы-«киличеи» доложили хану Джанибеку о недавних разорительных походах Ольгерда на ханский «улус» — Новгородчину. Москва умела вести дела с Ордой намного лучше литовцев. В итоге хан выдал Семену Ивановичу Кориата, его сыновей и дружину как пленников. Татарский посол Тотуй отвел их к Москве.
В следующем году, по словам летописи, «Ольгерд приела послы на Москву к Семену князю со многими дары и с честию великою, прося мира и живота братьи своей; князь же Семен отпустил с честию Корьядову чадь ко Ольгерду». Стороны заключили мир. Москва, получив за пленников богатый выкуп, можно сказать, «сравняла счет» в противоборстве с мощным противником.
Позднее Семен Иванович еще раз показал силу. Он собрал полки «низовской Руси» и отправился в большой поход из-за какой-то размолвки с литвой и Смоленском (причина ее не ясна). На сей раз с ним просто побоялись воевать: литва и смоляне прислали послов и купили мир «многими дарами».
Можно констатировать: Семен Иванович продемонстрировал безоговорочное лидерство в отношении Северо-Восточной Руси. Он мог поднять ее воинские силы для большого наступательного предприятия. С ним опасались связываться, а значит, опасались тревожить набегами подвластную территорию.
Великий князь проявлял очень большое внимание к интересам Церкви. Видимо, еще Иван Калита учил сына: нельзя спорить с нею, следует жить в ладу. Церковь сохраняла единство на всем пространстве раздробленной Руси, от ее слова зависело многое. А главу ее, митрополита, утверждали в далеком Константинополе, отправляя на Русь со свитой. Отношения Семена Ивановича с греком-митрополитом Феогностом складывались непросто и негладко. Но общий язык им найти удалось.
