А ремонт техники в боевых условиях — когда тыловики организовывали непосредственно в районе сражений целые ремонтные заводы!
А наши славные медики — сколько жизней они спасли, сколько воинов вернули в строй, сохранив для армии ту самую «живую силу» — людей!
Ни одна армия в современной войне не сможет просуществовать, не то что уж добиться победы, без хорошо налаженной службы тыла. Не случайно, что уже в первые годы Великой Отечественной в Советских Вооруженных Силах появилась должность члена Военного совета фронта и армии по тылу. Такая же должность — начальник тыла — была введена во всех войсковых частях.
Не случайно, что работа тыловых подразделений была в центре внимания командования и политорганов.
Высокой оценкой работы тыла Красной Армии прозвучали слова приказа министра Вооруженных Сил СССР после окончания Великой Отечественной (№ 38 от 25 августа 1946 года):
«В Великой Отечественной войне личный состав органов тыла — интенданты, медицинские работники, автомобилисты, дорожники, работники военных сообщений, службы снабжения горючим и ветеринары успешно справились с поставленными перед ними задачами по обеспечению фронта.
Личный состав органов тыла достойно выполнил свой долг перед Родиной».
Танкисты и мотопехота вплоть до самой ночи не дали противнику продвинуться ни на шаг. С наступлением темноты мы отправили в тыл раненого комкора, с ним вместе уехали и наши юристы.
В День Победы в 1971 году получил я неожиданно письмо. Вот оно.
«…Пишет вам бывший командир танкового взвода танкового полка вашей бригады младший лейтенант И. П. Логвиненко. Возможно, вы меня не помните, но есть эпизоды, которые в памяти людей восстанавливают прошлое. Хочу напомнить эпизод, имевший место в районе Обертина Станиславской области.
Это было в середине апреля 1944 года. Наши войска вели тяжелые оборонительные бои недалеко от Днестра…»
Верно. Там очень тяжко приходилось нам. Тогда, после ранения комкора И. Ф. Дремова, 20-я механизированная и 64-я танковая гвардейские бригады под покровом темноты были отведены южнее, населенного пункта Нижней и поспешно перешли к обороне. С рассветом противник возобновил свое наступление, на некоторых участках ему удалось неглубоко вклиниться в нашу оборону. Отдельные его группы просачивались в наши тылы, оседали в населенных пунктах. Так случилось и на небольшом хуторке, который отбили две роты вражеских автоматчиков у мотострелков батальона капитана Калмыкова.
«…По приказанию командира нашего танкового полка я с двумя танками прибыл в ваше распоряжение. Вы стояли на бугре в черной бурке и шапке-ушанке. Когда я представился, вы спросили: „Сколько танков привели?“ Я ответил: „Два“. Вы сказали: „О, это большая сила!“»
Помню. На выручку мотострелкам капитана Калмыкова был послан танковый взвод, которым командовал совсем еще юный, с комсомольским значком, молодцеватого вида младший лейтенант.
«…Вы сказали: „Посмотрите на север. Видите небольшой хутор, семь-восемь домов? На хуторе немцы, около батальона. Танков противника на хуторе нет. За хутором обороняется мотострелковый батальон капитана Калмыкова. Вам нужно разбить хутор, уничтожить противника и действовать совместно с капитаном Калмыковым. За вашими действиями буду наблюдать отсюда“.
О действиях моего взвода на следующий день я доносил вам…»
Как же, помню. Отлично помню его донесение. Кажется, оно даже где-то хранится у меня… Вот оно:
«КОМАНДИРУ 20-й ГВАРДЕЙСКОЙ МЕХБРИГАДЫ
ПОЛКОВНИКУ БАБАДЖАНЯНУ А. Х.
ДОНЕСЕНИЕ
Докладываю, что к концу дня 13 апреля взводом достиг места боя. С ходу атаковал хутор, все дома, где засели автоматчики противника, огнем и гусеницами уничтожил. На хуторе много трупов солдат и офицеров противника.
Этой ночью отыскал командира мотострелкового батальона гвардии капитана Калмыкова и перешел в его подчинение.
Ваше приказание выполнено.
Командир танкового взвода танкового полка гвардии младший лейтенант ЛОГВИНЕНКО. 14. IV.44 года».
Потому и сберег я это донесение, что танки Логвиненко действовали не просто геройски. Они действовали артистически. В коротком бою восемь его танкистов уничтожили до двух рот вражеской пехоты.
«…О действиях моего взвода на следующий день я доносил вам. Но в донесении я не стал писать о судьбе второго танка моего взвода.
Когда мы подошли к хутору, из одного дома в другой начались перебежки немцев. Я понял, что немцы, увидев нас, хотят укрыться в танконедоступных местах. Не теряя времени, оба танка на больших скоростях ворвались в хутор, на ходу из орудий и пулеметов стали уничтожать бегущих немцев.
Из одного дома в упор фаустпатроном был подбит наш танк. Тогда я решил действовать одним — давить дома гусеницами, расстреливать из пушки.
После боя противник оставил 108 трупов, только в одной хате было их 27…
Увидев наши танки, Калмыков и его люди воспрянули духом. Нам стало веселее, когда к нам прибыла рота ПТР в составе 16 человек… Утром к нам приехал ваш заместитель и передал вашу благодарность за работу на хуторе…
С уважением к вам офицер запаса, ныне шахтер, ЛОГВИНЕНКО 7 мая 1971 года».
В последующих боях погиб и второй танк из взвода Логвиненко, погибли многие из членов его экипажа. Судьба оказалась милостивой к самому герою. Он невредим — ветеран и герой тех грозных битв, он жив — танкист и шахтер…
Танкист и шахтер. Какое удивительно емкое сочетание слов — другие слова здесь уже не нужны…
На Буковине шли не смолкающие ни днем ни ночью бои. 1-й танковой армии, потерявшей в боях много техники, разбросанной по широкому фронту, было уже тяжело сдерживать отчаянный натиск врага, стремившегося вырваться на оперативный простор.
В середине апреля стало прибывать пополнение — маршевые танковые роты, 399-й гвардейский тяжелый самоходный артиллерийский полк, 72-й танковый полк, на вооружении которого были танки ИС-2 со 122-миллиметровыми пушками. Эти части сыграли решающую роль в отражении контрударов врага — противник сворачивался в колонны, отступал на север.
Но, отступая, огрызался, и требовалась полная мобилизация сил всех участников борьбы с ним — от военачальников самого высшего звена до рядового солдата.
Как сейчас помню, было это 18 апреля 1944 года, севернее населенного пункта Герасимово. С небольшой высотки мы с бригадным разведчиком капитаном В. С. Бобровым и телефонистом сержантом Н. И. Васиным вели наблюдение за полем боя. Неожиданно прямо на нас выползли три немецких танка.
