Интерес читателей к доселе неизвестному писателю Ромену Гари был огромен, о нем заговорили все. В английском журнале Cadran («Циферблат») появилась невероятная версия жизни Гари, выдуманная им самим и основанная на прочитанных в детстве книгах, честолюбивых надеждах и ожидании новых почестей:
Гари изучал право в Париже и Экс-ан-Провансе, потом пробовал свои силы в журналистике, и это привело его в испанскую тюрьму за антифашистскую деятельность. <…> Поскольку его разыскивала полиция Виши, ему пришлось скрываться в предместьях Касабланки под видом араба. Однажды вплавь он добрался до британского грузового судна, как раз отходившего от берега, и в июле 1940 года прибыл в Англию. В придачу ко всем болезням, которые он, как сувениры, привозил из каждого путешествия: из Литвы — тиф, из Африки — малярию, из Англии — ревматизм, он не раз бывал настолько близок к смерти, что товарищи нередко оставляли его, думая, что он уже мертв.
В конце августа 1945 года Гари просил Пьера Кальмана заплатить ему за десять тысяч экземпляров «Европейского воспитания». «Вероятно, скоро меня демобилизуют. Дело довольно срочное». Чуть ниже была приписка: «У меня создается впечатление, что ваша информационная служба работает далеко не лучшим образом. Мне сообщают о статьях, посвященных моей книге, которые я хотел бы прочитать, но вы утверждаете, что не получали ни одной».
В Париже ходили слухи, что «Европейское воспитание» получит Премию критиков, однако сам Гари к этому не стремился. Но разве скажешь жюри «Не нужна мне ваша премия!» Куда больше его привлекала Гонкуровская премия, но сам он ничего не предпринимал в этом направлении. Его возмущало то, что она предусматривала денежное вознаграждение, а не просто вручение бумажки. Бумаги же не хватало, скорее, типографиям.
Гари прибыл в Париж 23 сентября и снял на неделю номер в гостинице «Рояль Опера», рю д’Антен. Во время ужина с Эмилем Анрио, входившим в состав жюри, он сообщил, что не собирается претендовать на Премию критиков. Своему издателю он поручил уведомить о том же Раймона Арона и Габриэля Марселя.
Пьер Кальман посоветовал Гари опровергнуть информацию о своих российских корнях — при участии в конкурсе на получении Гонкуровской премии это обстоятельство могло насторожить жюри. 15 октября 1945 года Гари ответит ему:
Поймите, что делать какие-то опровержения сейчас — значит открыто проявлять свою заинтересованность. Кроме того, по сути это было бы равносильно для меня отречению — отречению от героев «Европейского воспитания», от своей следующей книги и от всех моих будущих произведений. Пусть они просто забудут мой крест Освобождения, мой орден Почетного легиона, мой крест за боевые заслуги и то обстоятельство, что я дважды проливал кровь за свою страну. Мы с товарищами никогда и не надеялись, что нам отплатят за мужество чем-то, кроме подлости… Есть ли способ осторожно довести до сведения Гонкуровской академии, что я не из России, а из Ниццы? Я сам категорически отказываюсь что-то опровергать. А вы что думаете?
Отказавшись от предложения издательства, Ромен Гари поинтересовался: «Когда я дождусь своих кровных?» В конце письма он, не стесняясь, поучал издателя, что рекламная полоса на обложке оставляет желать лучшего, ее текст никуда не годится, и тут же предлагал свой собственный вариант.
Первый тираж «Европейского воспитания» разошелся очень быстро. Было продано 60 тысяч экземпляров, и издательство готовило новый, десятитысячный тираж.
«Говорят, книга пользуется жутким спросом. Бумаги, бумаги! Меня радует, что вы намерены отпечатать еще десять тысяч экземпляров. Продолжайте!» Гари засыпал письмами и телеграммами Пьера Кальмана, но тот не реагировал. Переводы «Европейского воспитания» вышли в девятнадцати странах{341}, причем Гари запросил за переуступку авторских прав баснословную сумму. Книжный дом Arthème Fayard выдвинул предложение о приобретении «Тюльпана», новой книги Ромена Гари, которую издательство планировало выпустить в серии «Книга будущего».
В октябре Гари написал Франсуа Бонди, что работает над третьим романом и пьесой, но планов на опубликование у него пока нет, за исключением только что завершенного «Тюльпана». Сартр предложил опубликовать этот роман частями в «Тан Модерн».
7 ноября 1945 года, несмотря на все свои маневры, Гари стал лауреатом Премии критиков, которая спонсировалась издательством «Эдисьон дю Павуа», и сумма гонорара составила 100 тысяч франков. В состав жюри вошли Марсель Арлан, Андре Бийи, Морис Бланшо, Жан Бланза, Жан Гренье, Эмиль Анрио, Арман Уг, Робер Кемп, Фредерик Лефер, Габриэль Марсель и Жан Полан. За Гари было отдано шесть голосов, тогда как Андре Дотель за «Улицы на рассвете» получил четыре, а Жак Лемаршан за «Женевьеву и отступления от темы»{342} — один. По примеру Андре Мальро Гари раздавал автографы в форме летчика военно-воздушных сил «Свободной Франции».
Двумя неделями раньше, 25 октября, Ромен Гари отправил экземпляр книги Луи Жуве в знак уважения. В ответном письме, датированном 10 ноября, актер сердечно благодарил писателя за теплые слова.
Председатель Национального совета Сопротивления Жорж Бидо, которого Шарль де Голль назначил 9 сентября 1945 года министром иностранных дел, решил открыть доступ к дипломатической службе для людей, проявивших себя в рядах «Свободной Франции»{343}. Основное требование к кандидатуре — «активное участие в борьбе с захватчиком и его союзниками»{344}. Этот путь в министерство с низких должностей назвали дополнительным набором: при нем не требовалось проходить конкурс на пост секретаря посольства или другие дипломатические должности. Кроме того, почти все кандидаты не принадлежали к общественным слоям традиционных дипломатических работников, аристократии и крупной буржуазии. Каждый из них был «персона нон грата». Многие из Министерства иностранных дел во время оккупации активно работали на Виши и сейчас не желали, чтобы в клуб избранных проникали голлисты, а тем более евреи. Но все же некоторые из тех, кто особенно себя скомпрометировал, оставаясь на своем посту вплоть до 1943 года, были отстранены от службы, и дипломатический корпус таким образом частично обновился.
Жорж Бидо уже имел возможность оценить личные качества капитана Гари: на время лондонской конференции Сайги тот был командирован в его ведомство, поэтому предложил Ромену написать заявление о приеме. 18 сентября 1945 года Ромен Гари подал необходимые документы на должность секретаря посольства второго класса. Единственное, что в его анкете не соответствовало действительности, это данные об образовании: диплом по славистике Варшавского университета, студентом которого Ромен Касев якобы был в 1930–1933 годах (тогда как в это время он еще учился в лицее в Ницце).
