На верхней палубе порядок был безукоризненный. Но в центральном посту я увидел матроса, возившегося с разобранным компасом.
Свободные от нарядов люди уже давно должны были быть в клубе. И у меня, таким образом, нашелся формальный повод, чтобы "придраться" и к вахтенному, и к сопровождавшему меня главстаршине.
- Непорядок, - с притворной строгостью сказал я.
- Так точно, непорядок, - уныло согласился Терлецкий. Но в уголках его рта скользнула едва заметная улыбка.
- Что вы делаете здесь так поздно? - спросил я матроса.
- Виноват, - растерянно сказал он, - проверить хотел контакты... - И, опустив руки по швам, он начал пространно объяснять, что хотел только проверить, в порядке ли компас.
- Товарищ капитан третьего ранга, - заверял он, - минут через десять все будет сделано...
Но я-то знал, что собрать компас можно лишь за несколько часов. В дизельном отсеке я столкнулся лицом к лицу с Каркоцким.
Мгновение мы молча смотрели друг на друга. От парторга я никак не ожидал нарушения корабельной дисциплины. Лицо у него, как и у остальных матросов, было измазано, руки в соляре.
- Виноват, товарищ капитан третьего ранга. Хотели проверить, все ли в исправности нам передают.
- Разве машина может терпеть такое обращение? - в тон ему заявил матрос Мисник, из которого в обычное время невозможно было выдавить слово.
- Поглядите только, - продолжал Каркоцкий, показывая на ведра с грязью, очищенной с машин, - можно ли, чтобы в дизельном было такое...
Годы войны выработали в каждом подводнике чувство личной ответственности за порученный участок работы; наблюдая за своими людьми, я убеждался в этом все чаще и чаще. Для них дело, служба были превыше всего.
- Сегодня праздник, или вы забыли, старшина? И вообще людям нужен отдых, ведь они не автоматы, - корил я Каркоцкого в присутствии подчиненных.
- Отдохнем, товарищ командир, в процессе работы! - произнес Мисник старую "малюточную" поговорку.
- Однако Мисник возмужал, - заметил я.
- И даже немного подразболтался, - добавил Каркоцкий, сверкнув глазами на своего подчиненного...
- Ну, вы уж слишком строги...
- Нет, товарищ командир, он перерождается, становится болтливым. Я бы его на губу посадил, да стыдно перед англичанами. Вот приедем домой...
Я приказал Терлецкому собрать в центральный пост всех, кто находился на лодке. За исключением дежурного и дневальных по кубрикам на "Чейсере", весь экипаж оказался в сборе.
- Товарищи, я не хочу ругать вас за вашу любовь к своему делу, - сказал я, - но ведь сегодня наш корабельный праздник. Кроме того, вам просто надо отдохнуть. Завтра утром мы выходим в море. Там некогда будет отдыхать. А теперь слушать мою команду: быстро в кубрик, переодеться и в клуб на танцы. Советские подводники лучше всех работают, лучше всех воюют и должны лучше всех веселиться!
В сопровождении дежурного по кораблю я вышел на пирс вслед за матросами и старшинами. К нашей подводной лодке подошли лейтенанты Дэвис и Лейкок.
- Мы вас хотим пригласить в офицерский клуб, - сказал Лейкок.
- Весьма благодарен за внимание, но сегодня не могу, - ответил я, - в другой раз.
- Почему?
- Иду в клуб со своими подводниками.
- Как, в клуб с матросами?
- Да.
- Это же неприлично! - переглянулись офицеры.
- Но, мистер Лейкок, матросы - мои боевые товарищи. У нас сегодня общий корабельный праздник, и мы его будем праздновать вместе. Думаю, это будет вполне прилично и весело!
Второй фронт
- По местам стоять к проворачиванию механизмов!" - передавалось по всем отсекам мое приказание. По строго регламентированным правилам такая команда подавалась ежедневно перед началом работ и занятий на всех военных кораблях Советского Союза. И, подняв свой флаг на бывших английских подводных лодках, мы, естественно, завели на них свои, советские Порядки.
Подводники мгновенно заняли "места у своих боевых механизмов, доложили о том в центральный пост и по получении следующего приказания "Провернуть механизмы!" немедленно приступили к работе. На короткое время, обычно на несколько минут, пускались в ход все без исключения механизмы корабля то с помощью электромоторов, то вручную - по очереди. При этом подводники внимательно следили за контрольными приборами и обо всех ненормальностях докладывали в центральный пост. Обнаруженные неисправности немедленно устранялись. Такая ежедневная, систематическая проверка состояния механизмов обеспечивала постоянную высокую боевую готовность корабля.
- Товарищ командир, - вдруг, в самый разгар работ по проворачиванию механизмов, доложили мне с мостика по переговорной трубе в центральный пост, вас хочет видеть лейтенант с французской подводной лодки, прикажете пропустить?
- Проводите! - вопреки общим правилам, разрешил я. Во время проворачивания механизмов на корабле разрешалось быть только членам экипажа.
Дело в том, что французская подводная лодка "Дельфин" входила в состав Интернациональной флотилии, базировавшейся на порт Данди. Она случайно зашла в Розайт, и матросы с этой лодки установили самые дружеские отношения с нашими подводниками. Мы сразу почувствовали, что французы относятся к нам искренне, и естественно, что мы тоже прониклись к ним уважением.
Лейтенант проворно спустился по трапу и на ломаном английском языке сообщил, что его командир передает мне свои поздравления по случаю открытия второго фронта в Европе и просит принять приглашение на коктейль-партию по случаю этого чрезвычайной важности события.
- Какого второго фронта? - недоуменно переспросил я.
Француз был очень возбужден, говорил неразборчиво, быстро, и мне казалось, что он что-то путает.
- Союзные войска... англо-американские и французские, сегодня утром начали высаживаться в Нормандии. Разве вы не слышали, господин командер? - уже более спокойно говорил лейтенант. - Открыт второй фронт.
- Поздравляю, от всей души поздравляю! - и я стал трясти руку француза. Поздравляю вас и всех ваших мужественных соотечественников!
Мои поздравления растрогали лейтенанта, и он, как мне показалось, едва сдерживал слезы радости.
После ухода француза из штаба прибыл офицер с официальным письменным посланием английского адмирала, который поздравлял моряков всех союзных флагов, находившихся в военно-морской базе Розайт, с открытием второго фронта.
По моему приказанию в жилом отсеке был собран экипаж "Малютки". Я перевел подводникам текст послания командира базы и поздравил их с новым важным событием второй мировой войны.
- Наконец-то осмелились высадиться, - со вздохом облегчения произнес Терлецкий, сидевший среди матросов, - хорошо хоть так.
