Но, к сожалению, этот период жизни погубил многих неопытных молодых людей: наркоторговцы пытались поймать и подсадить их на наркотики. К несчастью, моя сестра также попалась и была на наркотиках в течение нескольких месяцев. Но для меня эти вечеринки и все эти люди в доме – это было просто ужасно. Я ненавидел их всех и хотел вышвырнуть вон. Мне не хотелось идти домой, и я не шел, когда у меня была возможность. У меня были друзья, я мог заниматься разными делами, но мне не хватало безопасного дома все эти годы. Это длилось всего три года – но казалось, что целую жизнь. После окончания старших классов сестра уехала. В Америке это было своеобразной традицией – уезжать после окончания школы.
Немного позже Энн вышла замуж. Ей хотелось выйти замуж не так, как обычно делают, не по традиции. Она выбрала буддистскую свадьбу. В ней никогда не было слишком много традиционной религии, несмотря на то, что бабушка была религиозной. Энн была ярой противницей религиозности, хотя Америка полна религии, религия повсюду, и она может душить людей – душить очень сильно. По телевизору – тоже одна сплошная религия. Но, к счастью, на нас религия не оказывала сильного давления. Так вот, сестра становилась все большей и большей сторонницей буддизма, это было интересно. Также она была вегетарианкой. И она говорила всем: «Не ешьте мясо – это убийство! Что вы делаете?» Мне было тогда десять лет, и я был совсем маленьким ребенком. А моя Энн постоянно говорила мне эти вещи. К сожалению, в тот момент мы не очень к ней прислушивались – нам казалось, что мы и сами все знаем. Пробуждение внутренней тишины, вегетарианская пища – было слишком много всего нового, чтобы понять и принять это. Позже все это снова пришло ко мне, пришло от Ошо. Но на самом деле моя семья положила тому начало. Индивидуальность Энн тронула меня, и я начал думать о том, что жизнь может быть самой разной. Этот импульс я получил от Энн. Энн была неким катализатором: всегда открытая для чего-то нового, увлеченная восточной религией, вегетарианством, путешествиями и изучением новых культур.
Я помню многое о том, как ходил на рыбалку, бывал на природе с отцом и братьями. Старшему брату, Брюсу, надоело ходить на рыбалку. Ему это не нравилось. Ему хотелось искать девчонок, подружек. Но второй брат, Аллен, отец и я – мы почти каждый день ходили на рыбалку, сидели в лодке, плавали через озеро, что-то делали. Было здорово просто быть вместе, понимаете, и мы были счастливы… Я очень хорошо помню то время…
Помню, однажды брат с отцом невзлюбили одну разновидность рыбы. Она им не нравилась, потому что съедала всю остальную рыбу. Ту, вкус которой им нравился, они считали «хорошей рыбой». А другую – «плохой рыбой». Мол, она не так вкусна и тому подобное. И вот как-то они поймали одну из тех «плохих рыб» и положили ее в лодку – они просто ждали, когда она умрет. А я понял, что это была «плохая рыба» и что они не хотели, чтобы она снова оказалась в воде, поэтому и решили избавиться от нее. Я это понимал, но я смотрел на эту рыбину, и мне… мне было очень жаль ее. Я также знал, что у меня будут большие неприятности, я знал это. Я знал, что если брошу эту рыбу обратно в воду, мне придется выслушивать отборную брань. И я просто наблюдал за собой – как я поднимаю рыбу и бросаю ее в воду. И на меня кричали, сильно. Но я был счастлив, потому что я не хотел позволить этой рыбе умереть.
И что произошло потом – в определенный момент все съехали из дома. Я один остался с отцом, иногда у нас еще бывал брат. И внезапно воцарился покой. Я был там один – и это были хорошие отношения. Старший брат обзавелся детьми, он жил где-то в тридцати километрах от нас. Сестра уехала. Второй брат иногда оставался дома, а иногда его не было. Так что, можно сказать, в старших классах я наслаждался полной свободой.
Когда мы учились в старших классах, нам было по шестнадцать-семнадцать лет, отец купил мне машину – старую машину. Но мне казалось, будто у меня появилась новая свобода. Что ты хочешь делать? С другом мы решили, что поедем в Калифорнию – отличная идея! Поедем на машине в Калифорнию! То есть тебе шестнадцать-семнадцать лет, у тебя есть машина и ты говоришь: «О’кей, я хочу проехать на машине десять тысяч километров, чтобы добраться до Калифорнии, а потом прокатиться по всей Америке», – и ты едешь туда на три недели. Хорошо. Езжай и сделай это. В этом был особый авантюризм, это было волнительно и захватывающе! Мы просто делали все, что хотели. И это была отличная поездка: вокруг горы, океан, парки.
До этого автостоп долгое время был единственным способом долгих путешествий. До того времени, как у меня появилась машина, если я хотел куда-нибудь поехать, я ехал автостопом. В Америке это более опасно. В России люди останавливают машину и говорят: «Хорошо, сто рублей или чуть больше в зависимости от того, куда вам надо доехать…» – и это безопаснее. Но в Америке – намного опаснее. Тебе может попасться какой-нибудь идиот, поэтому нужно иметь определенные экстрасенсорные навыки и способности. Нужно очень быстро посмотреть и почувствовать: это плохой человек или хороший? Потому что ты всегда можешь выбирать, ехать тебе на этой машине или нет.
И мне всегда как-то везло, или же я «вытаскивал» из людей их лучшие качества. Не знаю, что это было. Такие путешествия были действительно опасны, потому что ты ловишь машину днем и ночью – вот как тогда путешествовали. Не было денег, чтобы поехать куда-то на автобусе. Если мне хотелось куда-то поехать, скажем, к маме во Флориду, (это было около трех тысяч километров), я путешествовал автостопом. Это было самым быстрым, увлекательным способом добраться до любого места – но и самым опасным. Я имею в виду, что там полно сумасшедших людей.
Помню, однажды меня подвозил один парень, бывший военный. Он подъезжает к заправке и говорит: «Подержи мою пушку». Я даже не знал, что у него было оружие. Он говорит: «На, подержи». Странный тип… Потом едем дальше. Через полчаса говорит: «Положи мою пушку сюда», – и продолжает: «Я тебя проверял». Я спрашиваю: «Зачем?» Он отвечает: «Потому что до меня эта пушка принадлежала кое-кому другому, и он пытался кое-что сделать. Все это время я держал тебя на прицеле из другого пистолета». Странный тип… Он вырос в условиях войны. Он вырос во время войны во Вьетнаме, где сегодня люди были дружелюбны с ним, а завтра могли бросить в него бомбу…
В общем, в этих путешествиях встречаются всякие разные чудаки… Они сажают тебя в машину, намереваются сделать с тобой что-то плохое, но потом выясняют, что ты хороший человек и оставляют тебя в покое, не пытаясь ограбить или спровоцировать на что-либо. В общем, это опасно. Но если я хотел что-то сделать, я это делал. И я взял с собой собаку. Я взял собаку в поездку в совершенно потрясающее место – Национальный парк Гранд-Каньон – это где-то две с половиной или три тысячи километров. Когда мне было около семнадцати лет, я решил, что уже достаточно взрослый. Мне там нравилась одна девушка. Я хотел поехать, чтобы увидеться с ней. Так что я просто взял собаку и поехал. Было много свободы, я взрослел, узнавал жизнь, встречал разных людей…
Мне всегда так нравилось встречать разных людей – самых разных, всех национальностей, всех цветов. Черные, красные, белые, желтые. Мои родители имели предубеждения против черных, они не любили черных. А мне они нравились, и у меня были чернокожие друзья. Мои родители смотрели на них свысока. Просто было такое время в истории, когда черные и белые не любили друг друга… Помните ситуацию в Америке, когда черных обращали в рабство? С того несправедливого времени мы до сих пор не достигли баланса в этом вопросе. Если бы мои родители старались увидеть в каждом человеке индивидуальность, они бы подружились с черными, ведь черные – хорошие люди.
Мои друзья и я встретили нашего первого черного друга в ресторане, обслуживающем клиентов в автомобилях. Мы обедали внутри или снаружи, и наш друг работал там уборщиком. Обычно мы помогали ему, а он благодарил нас тем, что предлагал нам еще еды на наш выбор. Почему-то мой отец имел насчет этого предубеждения, сильные предубеждения. Не знаю, почему. Может быть, потому что он рос среди белых. Но у меня были чернокожие друзья. У меня были самые разные друзья. Это здорово, это был мой выбор и моя свобода. Знаете, для меня так было интереснее, понимаете, иметь таких разных друзей… И моя бабушка, у нее всегда было столько предубеждений. Тогда во мне зародились сильные подозрения. Как ты можешь быть религиозным и не любить этих людей? Я все время задавался этим вопросом. Я знал, что эта религия не работает. Как можно каждый день изучать, смотреть в свою книгу, молиться, делать разные вещи и носить в себе злобу по отношению к этим людям? Я не мог ничего понять. Но в то же время мне нравилось разбираться в этих противоречиях и использовать знания для духовного роста.
Когда мне было четырнадцать, мы с друзьями иногда работали ночью, разгружая грузовики. Склад находился рядом с нашим домом, и мы ходили туда ночью и спрашивали водителей, надо ли им что-нибудь разгрузить. Позже (летом, после окончания мной университета) мы с братом Алленом водили грузовик с мороженым. На грузовике был музыкальный колокол. Мы звонили в него, и к нам подтягивались покупатели. Мы продавали необычное мороженое – такое нельзя было купить в магазинах. Это было в Детройте, где в основном жили чернокожие. Все эти чернокожие дети бегали, играли, резвились, было очень оживленно. Но иногда в этом районе бывало весьма опасно. Моего брата грабили там не менее двух раз, угрожая при этом пистолетом. Брат работал в этом районе в течение многих лет. А я – лишь два месяца, может, чуть больше. Я решил, что мне нужно заняться чем-то другим. Продавать людям мороженое не было призванием моей жизни, мне хотелось чего-то большего, чего-то значительного. Работа продавцом мороженого была просто подработкой на лето – но интересной, потому что тогда я понял, что в Америке есть самые разные люди: греки, итальянцы, поляки. В России или Китае такого нет. Россия и Китай – страны-одиночки в большинстве их регионов, поэтому там не так сильна этническая напряженность, как в Америке. Америка в этом плане испытывает сложности из-за расовых предрассудков. Многим черным не нравились белые, а белым не нравились черные, и люди причиняли друг другу боль только из-за цвета кожи…
