Еще в школе я хорошо решал головоломки, и это помогло мне в дальнейшей учебе. Потом, когда я учился в университете, все мои друзья сдавали математику – год за годом была одна сплошная математика… Четыре года в университете и три из них они решали математику, математику и еще раз математику… А мне нравились головоломки, поэтому мне пришлось сдавать математику только дважды. Это были самые сложные два раза. Самые тяжелые… Я сказал: «Хорошо. Мне все равно. Я попробую». И после этого мне сразу выдали сертификат по математике, потому что я всю ее прошел на этом экзамене.
Мне как будто везло – вроде как у меня здоровое тело, я спортсмен, а значит, мозг работает хорошо. Но я просто не зациклен, не зажат… когда пытаешься найти и ничего не видишь. Я интересовался более глубокими вещами. Я увлекался экологией и занимался внутренними поисками, поисками себя. В университете у меня была другая жизнь. Я жил в университете, а он был действительно огромным – сорок пять тысяч человек. Университет штата Мичиган – это был рай бегуна. Ему принадлежал такой огромный университетский городок, в котором километры за километрами находились сельскохозяйственные и лесохозяйственные участки. Я мог бегать там, заниматься спортом и исследовать природу. Предметы в университете были для меня интересными, и я страстно хотел учиться.
Я был одержим учебой. Меня все интересовало, включая здоровье и питание. Я был счастлив, что мне не приходилось впустую тратить время в университете, чтобы заниматься математикой и снова математикой. Все мои друзья стонали от такого объема заданий, страдали, проваливались или сдавали… Со мной было все наоборот. Я сдавал все самым первым. Я мог заниматься другими вещами, которые мне нравились и казались важными – например, экологией, альпинизмом и здоровым питанием и другими подобными вещами.
В то время, учась в университете, я наблюдал за людьми, чтобы понять, как они живут. Я наблюдал за студентами, профессорами, сотрудниками университета, и каждый из них давал мне определенное представление об их жизни и том, верное ли направление они выбрали. Я смотрел на профессоров не только как на своих преподавателей, но и на то, какими людьми они были. Нашли ли они смысл своей жизни? Была ли их жизнь яркой и насыщенной? И, на мой взгляд, никто из них не жил такой жизнью, о которой я мечтал. Никто из них будто так и не нашел свой единственно верный путь в жизни. Никто не выглядел увлеченным – я не видел ни одного мужчину или женщину, которые бы светились изнутри, которые заряжали бы своей энергией остальных. Я не видел никого, кто мог бы вдохновлять.
Был один учитель, Кевин Готтлиб, который был очень силен. Он читал лекции по предмету «Политика экологии». Кевин был очень сильным, очень вдохновляющим, но все равно ему недоставало двух важных вещей: медитации и восточной мудрости. И в нем не было огромной любви и сострадания – всего того, что я позже нашел у Ошо. И, тем не менее, Кевин был далеко впереди всех с его страстью, ясностью и смелостью, так что я должен упомянуть его здесь.
Спортивная команда. Мано – в третьем ряду слева
Юность
Соревнования. Мано – № 210
Каждое лето наступали каникулы – отдых от учебы. И однажды летом, когда мы с другом поехали на машине отдыхать на природу, мы встретили одного вдохновляющего человека. Он показался очень медитативным человеком – в действительности, это был мой первый опыт встречи с кем-то, обладающим такой сильной медитативной энергией. Я узнал, что его звали Джереми и что он бросил армию, уйдя в медитацию и погрузившись в одиночество. А здесь, в лесу, он отдыхал со своими собаками, с огромной страстью и неимоверным терпением пытаясь достигнуть внутренней тишины. Он стремился исследовать самого себя, свое «Я». Это восточный подход к пониманию жизни: открыть своего внутреннего будду, свой внутренний огонь, внутренний свет. Безмолвный, в ожидании – восточный стиль, буддистский стиль… И однажды он нашел что-то и решил поделиться этим со мной. Всего два-три часа, но они сыграли очень большую роль в тот момент. Я бесконечно благодарен за этот первый опыт – возможность быть рядом с таким осознанным, медитативным человеком. И он дал мне книгу Германа Гессе о Сидхартхе: там описывалась история трансформации Сидхартхи в Гаутаму Будду. Это была популярная книга в Америке, но я никогда не видел ее раньше.
Джереми обладал особыми, медитативными качествами: он был расслабленным, и что-то было в его глазах, присутствие чего-то внутреннего… Я чувствовал, что с ним произошло что-то очень важное. Я был потрясен и удивлен. Я встречался и беседовал с ним. Мы разговаривали по несколько часов. И еще в то время, когда я учился в университете, очень быстро приобретало популярность другое большое «явление» – Карлос Кастанеда.
В России это имя действует на людей, как гипноз, – он очень популярен. Его книги очень интересовали меня – это был совершенно иной угол зрения. Может, из-за этого, а может, из-за чего-то другого, я решил работать с американскими индейцами. И поскольку я занимался экологией, природой, у меня была реальная возможность участвовать в программах в разных частях страны.
Я работал в различных национальных парках и с различными памятниками. И одним из мест, куда я попал на работу, была резервация индейцев Бэй Миллс на берегу Высокого озера. Потом я работал с индейцами – в разных местах, начиная с Мичигана и заканчивая Северным полуостровом. Я работал с ними в течение трех месяцев. И я встретил одного мощного человека, духовно сильного человека, который играл на фортепиано и пел, – очень сильного. От него исходила очень мощная и всеобъемлющая энергия. Его звали Арт. Еще он иногда курил сигареты. Это было очень интересно – он был, пожалуй, самым сильным человеком, самым энергетическим, если можно так сказать, из всех, кого я встречал… Понимаете, у людей есть тела, но сами люди – не сильнее, чем их тела… А Арт был другим. Он был сильнее своего тела.
Я прожил с американскими индейцами больше трех месяцев, занимаясь разными делами. Мы ремонтировали дома, изучали экологию, учились заботиться о себе. Я начал ощущать вкус немного другого мира. И я показал Арту техники Кастанеды, и он сказал: «Это все чушь». Арт вошел в мир мистики задолго до меня. Он не обманулся бы кем-то вроде Кастанеды. Арт всегда был интересным и дружелюбным. Он был самостоятельным цельным человеком с четким пониманием того, каких опасностей можно ожидать от жизни.
В течение всего предыдущего года я выполнял одну из техник Кастанеды – ту, когда ты идешь и одновременно расслабленно смотришь вокруг… Это была визуальная техника, при выполнении которой ты можешь видеть ауру окружающих тебя живых существ. Я выполнял ее в Энн-Арборе, Мичиган, – городе, где жил тем летом.
В то время Кастанеда был очень популярен. Его учение было увлекательно, потому что включает мировоззрение индейцев, некоторые новые подходы к жизни и рассматривает путь воина как духовный путь. Это цепляло людей, потому что в этом все же была правда. Но все же суть его учения представляла собой некую «духовную фантастику», которая одновременно цепляла и запутывала людей. Многие люди впоследствии были разочарованы его учением и смущены, что так слепо поверили ему, потому что все это было вымыслом. Далекими от реальности вещами. Может, в них есть немного, очень немного реального, но, по существу, это вымысел.
Когда ты только начинаешь изучать что-то, ничего не зная о жизни, все кажется тебе реалистичным. Но для меня техники Кастанеды – вымысел. Есть другой мистик – Ошо. И с ним все по-другому. Когда я впервые приехал к Ошо, когда я увидел Ошо, это было невероятно. Я чувствовал энергию, свет, ауру Будды и всех окружающих людей. И в тот мой первый приезд в Пуну, в Индию, я сказал: «Я вернусь через три года». Я был не очень умен тогда – просто в том возрасте обычно хочется сделать и это, и то. Я хотел пожить на Аляске, хотел поехать посмотреть тех кастанедовских индейцев… И я не думал, будто жизнь не собирается подождать меня. Понимаете, это как бы… когда твоя жизнь слишком распланирована. А позже я услышал, как Ошо сказал нечто такое, что мне очень помогло. Он сказал: «Это чудо, как Кастанеда, который знал, может, один процент от всего Знания, который не знал Истины, написал такую хорошую выдумку. В одном проценте Кастанеда, возможно, не ошибался. В общем, в одном случае из ста Кастанеда мог быть прав». И Кастанеда всех этим зацепил в своих книгах. И это было интересно, потому что дало мне свободу. Я думаю, что только Ошо мог дать нам ясность в этом вопросе. Ошо, казалось, специализировался на том, чтобы вытаскивать людей из разных религиозных выдумок – я имею в виду не только Кастанеду. До этого, когда я читал книги Кастанеды, я не знал, что было реальным, а что нет. Я просто подумал, что мне нужно стараться и развиваться в этом направлении. Книги Кастанеды представляли собой смешение самых разных подходов – это и пленило людей, которые искали новый образ жизни.
