После обнаружения этих документов свидетельства о последних днях Гитлера можно было в принципе считать полными, однако запущенная система поиска продолжала приносить свои плоды. В январе, через две недели после капитуляции Иоганмайера, был обнаружен подполковник фон Белов, изучавший в то время юриспруденцию в Боннском университете. Фон Белов был последним, кто покинул бункер имперской канцелярии до смерти Гитлера с письмом, в котором содержались прощальные упреки Гитлера в адрес штаба ОКХ. Затем весной и летом 1946 года были найдены и допрошены две секретарши Гитлера – Кристиан и Юнге. Кристиан удавалось избегать ареста с осени 1945 года, когда я на несколько дней разминулся с ней в доме ее матери в Рейн ланд-Пфальце. Эти аресты и допросы множества второстепенных действующих лиц добавили интересные подробности к делу и разрешили некоторые непринципиальные сомнения, но не изменили основные выводы. Суть истории последних дней Гитлера осталась неизменной после публикации доклада 1 ноября 1945 года.
Такова история проведенного мною в 1945 году расследования, на основании результатов которого я впоследствии, с разрешения и при поддержке британской разведки, написал эту книгу. После публикации она сразу вызвала возражения со стороны тех, кто предпочитал иные трактовки; однако, поскольку мир забыл этих критиков, я не стану, называя их имена, тревожить блаженную память их заблуждений. Лучше я перейду к рассмотрению новых свидетельств, полученных после выхода книги в свет. Эти новые данные могут подтвердить, дополнить или опровергнуть мои выводы. В частности, я разберу показания свидетелей, которые к моменту начала моего расследования исчезли в русских лагерях, но теперь, десять лет спустя, были наконец освобождены и теперь могут рассказать свои истории.
Всего основных свидетелей, которых я безуспешно искал в 1945 году, было пять. Это эсэсовец Отто Гюнше, адъютант Гитлера, и Хайнц Линге, личный камердинер Гитлера, – эти двое, несомненно, видели Гитлера мертвым и принимали участие в кремации его трупа; Иоганн Раттенхубер, начальник охраны Гитлера, знавший, по моему мнению, место захоронения останков Гитлера; Ганс Баур, личный пилот Гитлера, бывший при нем до самого конца; и Гарри Менгерсхаузен, сотрудник охраны, знавший, по косвенным сообщениям, место захоронения останков Гитлера. Были, конечно, и другие важные свидетели, которых мне не удалось найти, но мне больше, чем остальные, были нужны именно эти пятеро, так как я располагал надежными сведениями о том, что они живы. Гюнше и Линге были опознаны среди немцев, плененных русскими в Берлине, и они сами включили имена Баура и Раттенхубера в список пленных, опубликованный в коммюнике, обнародованном 6 мая 1945 года. Однако, как я уже упоминал, наши просьбы остались без ответа; русские отклонили их, и в конце концов я написал книгу, не допросив этих свидетелей. Однако связь с этими пленными была утрачена не полностью. В последующие годы я получал сведения о них от их более удачливых товарищей, которым посчастливилось вернуться из плена в Германию. От них я узнал, что эти люди были живы и находились либо в Лубянской тюрьме НКВД в Москве, либо в заполярном лагере в Воркуте, либо в большом лагере для военнопленных под Свердловском. Иногда мне удавалось – правда, через третьи руки – получать от них отрывочные истории о последних днях в бункере имперской канцелярии. Потом, после визита канцлера Конрада Аденауэра в Москву осенью 1955 года, ворота лагерей были открыты, и к январю 1956 года все пятеро свидетелей вернулись в Германию. Один из них, Гюнше, по-прежнему оставался недоступным, так как русские считали его военным преступником и перевели в Восточную Германию, где он был помещен в другую коммунистическую тюрьму в Баутцене[6]. Однако остальные четверо, вернувшись в Западную Германию, смогли рассказать миру свою историю. Линге, оказавшись в Западном Берлине, не стал терять время и опубликовал в прессе свои воспоминания[7]. Баур, Раттенхубер и Менгерсхаузен откровенно ответили на все мои вопросы в частных беседах, состоявшихся в Германии во время моих посещений.
Каков же был результат их откровений? В целом они подтвердили правильность изложенной мною истории, составленной на основании других источников. Их рассказы не противоречили моей версии и, мало того, не внесли в нее какие-либо существенные коррективы[8]. Дополнили ли эти рассказы мою историю или расширили ее? В частности, пролили ли они свет на некоторые загадки, которые я был вынужден оставить без ответа? Для того чтобы ответить на этот вопрос, надо сначала спросить: что это за нерешенные загадки? Их две. Во-первых, что стало с телами Гитлера и Евы Браун после того, как они были сожжены во дворе имперской канцелярии? И во-вторых, куда исчез Мартин Борман?
В том, что касалось места захоронения тел Гитлера и Евы Браун, у меня в 1945 году не было никаких надежных данных. Было, правда, одно свидетельство, полученное от охранника Эриха Мансфельда, который в полночь с 30 апреля 1945 года заметил, что одна круглая воронка во дворе имперской канцелярии приобрела прямоугольную форму, и решил, что именно в ней захоронили Гитлера и Еву Браун. Были и другие свидетельства относительно того, что тела захоронили сотрудники охраны. Артур Аксман, глава гитлерюгенда, решительно настаивал на том, что трупы «захоронили в одной из многочисленных воронок в саду имперской канцелярии». С другой стороны, были и другие сведения о том, что творилось в то время в бункере, и поэтому окончательное суждение было невозможно, и я решил оставить вопрос открытым. Но теперь его можно считать решенным. Линге и Раттенхубер, вернувшиеся в Германию в октябре 1955 года, утверждали, что, несмотря на то что сами они этого не видели, все в бункере говорили о том, что тела Гитлера и Евы Браун были захоронены в одной из воронок. К этому Раттенхубер добавил, что его лично просили найти флаг, в который хотели завернуть тело Гитлера перед погребением, но найти флаг Раттенхубер не смог. Три месяца спустя в Бремен вернулся из плена Менгерсхаузен, который, подтвердив сказанное Раттенхубером, добавил, что сам лично рыл могилу. Менгерсхаузен утверждал, что тела не только не были окончательно сожжены, но даже не стали неузнаваемыми. Он похоронил их на трех деревянных досках на глубине около метра. Менгерсхаузену помогал солдат по фамилии Гланцер, который был затем убит в одном из последних боев на улицах Берлина. Таким образом, место первого захоронения трупа Гитлера перестало быть тайной. С другой стороны, вопросы все равно оставались, потому что тела впоследствии были эксгумированы и вывезены в неизвестном направлении.
