В числе религиозных обязанностей арабов в те «дни неведения», то есть до возвещения мусульманского учения, пост и молитва играли первенствующую роль. В течение года существовало три главных поста: один продолжался семь, другой — девять и третий — тридцать дней. Они молились ежедневно по три раза: при восходе солнца, в полдень и при закате, обращаясь лицом по направлению к Каабе.
Церемонии и обряды, совершавшиеся в священном здании, могли с раннего детства наложить свой отпечаток на Мухаммеда, воспитанного в доме охранителя Каабы, и направить его на религиозные размышления, которые и поглотили его всецело. Хотя мусульманские биографы Мухаммеда и утверждают, что великая будущность его была ясно предсказана еще в детстве знамениями и чудесами, но, по-видимому, воспитание его велось так же нерадиво, как и воспитание остальных арабских детей, и мы знаем, что он не научился ни читать, ни писать. Впрочем, это был ребенок очень даровитый, наблюдательный и размышлявший обо всем, что видел, одаренный пылким воображением, отважный и общительный. Ежегодный наплыв пилигримов из отдаленных стран превращал Мекку в центр всех летучих сведений, которые мальчик, по-видимому, жадно воспринимал и сохранял в своей богатой памяти; по мере же того как он подрастал, перед ним все сильнее раскрывалась более широкая сфера для наблюдений.
Первое путешествие Мухаммеда в Сирию с караваном
Мухаммеду минуло двенадцать лет, но, как мы видели, он был развит не по летам. В нем уже пробудилась жажда знания, вызванная общением с пилигримами из разных частей Аравии. Его дядя Абу Талиб наряду со священническим саном охранителя Каабы был и купцом и как один из наиболее предприимчивых торговцев из курайшитов вел начатые предком его Хашимом обширные дела с караванами, торговавшими с Сирией и Йеменом. Приход и отход караванов, стекавшихся у ворот Мекки, производили приятное уличное оживление и действовали возбуждающим образом на такого юношу, как Мухаммед, перенося его воображение в далекие края. Он не мог более подавлять возникшего жгучего любопытства. И однажды, когда дядя его собирался отправиться с караваном в Сирию и уже садился на верблюда, он стал просить позволения сопровождать его: «На чье же попечение ты оставишь меня, дядя, когда уедешь?» — сказал он.
Просьба эта тронула нежное сердце Абу Талиба. Он решил, что юноша уже достаточно взрослый и может оказать значительные услуги каравану; поэтому он охотно уважил просьбу Мухаммеда и взял с собою в Сирию.
Путь пролегал по странам, богатым преданиями, которые с увлечением рассказывают арабы при вечерней остановке караванов. Беспредельное одиночество в пустыне, в которой этот кочующий народ проводит большую часть своей жизни, способствует развитию суеверных фантазий; арабы населили ее добрыми и злыми джиннами, разукрасили баснословными сказаниями о чудесных событиях, случившихся будто бы в старинные годы.
Во время таких вечерних остановок каравана молодой ум Мухаммеда, без сомнения, воспринял многие суеверия пустыни, которые впоследствии сохранялись в его памяти и имели могущественное влияние на его воображение. Мы отметим здесь два предания, которые он должен был слышать тогда и повествование о которых мы находим в Коране. Одно из них относится к гористой области Хиджаз. Тут, когда караван проходил по безмолвным, пустынным долинам, по склонам гор виднелись пещеры, некогда населенные тамудитами, одним из вымерших племен Аравии. Вот предание, существовавшее о них.
Это было надменное племя великанов, жившее до времен праотца Авраама. Когда они впали в идолопоклонство, Бог послал пророка по имени Салех, чтобы вернуть их на истинный путь. Они отказались, однако, повиноваться ему, пока он не докажет им божественности своего посланничества, заставив верблюдицу, носящую во чреве детеныша, появиться из недр горы. Салех стал молиться об этом, и тут гора расступилась, и из нее вышла самка верблюда, которая произвела на свет детеныша. Некоторые из тамудитов благодаря этому чуду отпали от идолопоклонства, большинство же продолжало пребывать в неверии. Салех оставил им верблюда как знамение того, что небесная кара постигнет их, если они причинят какое-нибудь зло животному. В продолжение некоторого времени самке дозволялось мирно пастись, уходя утром и возвращаясь вечером. Если она наклоняла голову, чтобы напиться из ключа или источника, то не выпрямлялась, пока не выпивала все до последней капли. Возвращаясь, она доставляла такое количество молока, что его было достаточно для удовлетворения потребностей всего племени. Но на пастбище она пугала других верблюдов, из-за нее начали оскорблять тамудитов, так что они наконец убили ее. Вслед за тем страшный голос и сильнейшие раскаты грома раздались с небес, а на следующее утро тамудиты найдены были мертвыми. Таким образом, целое племя было сметено с лица земли, а страна их осталась навсегда под проклятием неба.
История эта произвела такое сильное впечатление на Мухаммеда, что и впоследствии он не разрешал своему народу располагаться станом вблизи этого места, но торопил всех проходить мимо, считая его проклятым.
Другое предание, услышанное Мухаммедом во время этого путешествия, относилось к городу Эль-Ула, расположенному недалеко от Красного моря.
Место это, как говорят, было населено в древние времена еврейским племенем, которое впало в идолопоклонство и оскорбило святость субботнего дня тем, что занималось в этот день рыболовством; за это старые люди были превращены в свиней, а молодежь — в обезьян.
Мы отметили эти два предания потому, что Мухаммед приводит и то и другое, доказывая, что Бог карает за грех идолопоклонства. Из этого видно, какой интерес возбуждал уже и в то время этот важный вопрос в уме юноши.
Мусульманские писатели, по своему обыкновению, рассказывают о чудесных явлениях, сопровождавших молодого Мухаммеда во все время его путешествия, как о явном доказательстве постоянного покровительства неба. Однажды, когда он проходил по раскаленной песчаной пустыне, ангел незримо носился над ним, осеняя его своими крылами; в другой раз его защищало облако, висевшее над его головой во все время полуденного зноя. Был и такой случай: однажды, когда он хотел укрыться под тенью сухого дерева, дерево это тотчас покрылось листьями и цветами.
Пройдя вдоль окраины древних владений моавитян и аммонитян, часто упоминаемых в Священном Писании, караван прибыл в Боеру (или Бостру), лежавшую за Иорданом в стране, смежной с Сирией и населенной племенем манасехов. Во времена библейские это был город левитов, но теперь он был населен христианами-несторианами и служил торговым центром, куда ежегодно стекались караваны; здесь наши путешественники устроили стоянку, расположившись станом недалеко от несторианского монастыря.
