В разгар беседы я вдруг заметил, что в орешнике мелькнуло что-то подозрительное.
- Лев, Иван, быстро обойдите орешник! - приказал я. - Кто там?
Астафьев и Сычев тут же вскочили и с оружием на изготовку побежали в заросли орешника. Но через несколько минут вернулись ни с чем.
Вдруг совсем близко, но уже с другой стороны, мы услышали нарочитое покашливание, словно кто-то предупреждал о своем приближении.
На поляну вышли двое. Один - высокий в сером макинтоше и такого же цвета кепке, в ботинках. Лицо худое, одухотворенное. Другой - среднего роста, с полным румяным лицом, в брезентовом плаще и кирзовых сапогах. За плечами у него туго набитый рюкзак.
Мы все вскочили, держа оружие в руках. А Баранов крикнул:
- Стой! Кто такие?
- Да теперь-то зачем такие строгости? - не обращая внимания на этот окрик, спокойно сказал высокий. - Были бы мы вооружены, из орешника перестреляли бы вас, как глухарей на току.
- И все же кто вы, откуда? - спрашиваю не так строго, как Леонид, но требовательно.
- Из этой вот деревни, колхозники, - ответил высокий. - Мы корзинки плетем. Шли за лозой, да и увидели вас.
- Документы есть?
- Как же без документов. Есть и документы, - все так же спокойно отвечает высокий и показывает мне справку, написанную на имя Каранкевича Ивана Афанасьевича.
Взял я этот документ под сомнение. И подпись неразборчива, и то, что тридцатилетний дядька предъявляет не паспорт, а метрическую справку, наводило на подозрение.
- Документу этому не верю, - возвращая бумажку, заявил я высокому. Скажите прямо, кто вы такие?
- А вы кто? Это вы пришли в наш лес, а не мы к вам, - ответил высокий.
- Третью ночь занимают наш шалаш и еще спрашивают, кто такие! - с ехидной улыбкой заметил второй.
- Ах, вот они, хозяева, - заулыбался и я. - Вы сами видите, что мы люди военные, бойцы.
- Ну и мы бойцы, только с другого фронта. - Высокий протянул мне руку, представился: - Редактор районной газеты Крисковец Иван Павлович.
- Родственник Сергея Крисковца? - обрадовался Лев. - Ну тогда свои люди.
- Откуда же мы знали бы о вас, если бы не Сергей, - сказал Крисковец. А мой товарищ - директор МТС Латышев. Ни о нем, ни о себе не говорю "бывшие". Мы были, есть и будем, несмотря на то, что фашистам удалось так вероломно сломать наши ворота. Ну, ворота - это еще не весь двор.
Иван Павлович рассказал нам и о положении на фронте, и о делах в районе. Было ясно: все знает из каких-то неведомых нам первоисточников. "Он, конечно же, слушает радио, - догадался я. - Но что-то есть у него и еще..."
Снова острым стало желание идти к фронту, скорее слиться с родной армией. Крисковец слушал нас и внешне будто одобрял рвение нашей пятерки. А когда страсти улеглись, заговорил вдумчиво и спокойно. Заговорил вроде бы совсем не на тему. Он стал рассказывать об озере в их лесу. Из небольшого ручейка образовалось большое озеро. Пришлось даже плотиной отгораживаться селянам, чтобы в паводок не хлынула вода.
- Весной, бывает, боимся, что прорвет плотину и снесет всю деревню. Сила в нем накопилась огромная, - тихо, словно сам себе, говорил Иван Павлович. - А стремился бы тот ручеек только в море, кто знает, добрался бы до него или нет. Скорее всего затерялся бы в лесных дебрях.
- Ну, если это вы, дорогой товарищ редактор, насчет нас, то мы в пути не затеряемся! - поняв эту притчу, сурово заявил Сычев. - Мы уже кое-где рвали те плотины. Да и еще рванем...
- Вот и хорошо, что верите в свои силы. - Крисковец встал. - Завтра вечером, если в деревне будет тихо, соберем коммунистов и все обсудим. Я приду за вами.
* * *
Это было, по сути, партийное собрание. Кроме меня и Крисковца, пришли еще трое. Света в доме не зажигали. Лиц пришедших не было видно. Однако по разговору люди показались мне не деревенскими, как и сам Иван Павлович Крисковец.
- Товарищи, признаюсь, что в первые дни войны я растерялся, как и многие, не знал, что делать, - заговорил в темноте Иван Павлович. - Но теперь кое-что для меня прояснилось. Если бы мне, например, было поручено повести агитационную работу среди населения, я бы начал с информации. Народ не знает, что делается на фронте. Его интересуют вопросы: стоит ли Москва? Держится ли Красная Армия? А главное, когда же погонят фашистов назад? Незнание положения на фронтах ставит в тупик перед вопросом: что делать? Бойцы и командиры, отставшие от своих частей, попавшие в окружение, всеми силами стремятся пробраться к фронту. А некоторые, пока что очень немногие, пытаются бить врага там, где оказались. Вы знаете, что радиоприемники оккупанты приказали сдать. Но не все их послушались. И вот мне повезло, иногда слушаю сводки Совинформбюро. Приведу вам несколько сообщений. И не только для информации. Они подсказывают нам, что делать и как действовать в тылу врага. Вот первое сообщение:
"Отважно действуют бойцы партизанского отряда под командой тов. М. в тылу фашистских войск на северозападном участке фронта. За последнюю неделю отряд совершил несколько смелых налетов на колонну фашистской пехоты и мотомехчасть. В боях с врагом партизаны уничтожили 4 танка, 4 автомобиля, 12 мотоциклов и сожгли 14 автомашин с боеприпасами. Фашисты потеряли до ста солдат убитыми".
Вот другое сообщение: "Партизанский отряд "За Родину" напал на охрану моста через реку У. Пока фашистские солдаты вели перестрелку с партизанами, двое партизан в темноте подплыли к быкам моста и заложили мины.
От взрыва мин мост сильно поврежден".
Далее, - продолжал Крисковец. - В одном районе Брестской области оккупанты решили начать вывозку леса. На узкоколейке местные жители обстреляли поезд из дробовиков. Паровоз взорвался. Немецкие солдаты, ехавшие за лесом, были уничтожены. Люди сожгли свои дома и ушли в лес.
Потом Иван Павлович перечислил еще несколько фактов, свидетельствовавших о зарождении партизанского движения в тылу гитлеровской армии.
- И в гражданскую, да всегда, когда на нашу землю приходили захватчики, русский народ не сидел сложа руки, бил врага и с тыла и с фронта, - заметил чей-то суровый, уравновешенный бас. - Коли мы не пробились к фронту, будем бить врага здесь.
- Все это так, - послышался голос, кажется, Сергея Крисковца. - Но все это стихийно. А где же наше сердце - наш обком, райком?
- Первого июля была директива ЦК КП(б) Белоруссии "О развертывании партизанской войны в тылу врага", - ответил Иван Павлович. - Так что наше сердце, как говорит Сергей, с нами. И уж будьте спокойны, если мы проявим себя, нас найдут.
Я слушал и жалел, что мои товарищи не присутствуют на этом собрании. Впрочем, они были заняты - охраняли село, как и люди Крисковца.
После сообщения о том, что в Белоруссии развертывается партизанское движение, я откровенно рассказал собравшимся, что мы решили делать после того, как прочли листовку с обращением к советским людям, оставшимся на оккупированной территории. Я сказал, что мы последнюю неделю занимались только поисками места для нашей базы.
