Рюрик Ивнев - Часы и голоса

Ледяное поле. Я иду один
Средь полярной ночи и полярных льдин.
И звезда, что в раннем детстве снилась мне,
Не горела больше в черной вышине.

Нет, ее не сняли сказочным копьем —
В этом мире вовсе не было ее.

Ледяное поле. Я иду один
Средь полярной ночи и полярных льдин,
Только ты, родная, в горечи земной
Рядом, как живая, день и ночь со мной.

Явись ко мне сквозь тысячи миров,
Сквозь вихри звезд и лунные покровы,
Сквозь гущу огнедышащих костров,
Сквозь тьму веков и плит многопудовых.

Явись ко мне, бредущему без крова,
Сквозь пустыри обледенелых строф,
Средь горьких снов, что создал Саваоф,
Явись во имя самого святого.

Я жду тебя в душевном озаренье,
Как первый взлет младенческой весны,
Как музыку, как счастье, как спасенье,
Как весточку неведомой страны.

И все печали, боли, наважденья
Твоей улыбкой будут сметены.

Минутами, когда болит душа
При виде утонченного насилья,
На помощь мне услужливо спешат
Такие мысли, расправляя крылья:

«Смерть — лучший друг, корить ее не смей!
Встречай ее хлеб-солью на пороге».
Но эти мысли, как шипящих змей,
Я отгоняю от себя в тревоге.

Нет, жизнь светлей в ночи горящих звезд,
Нет, жизнь сильней надеждою волшебной.
Я снова перекидываю мост
От мук душевных к радости целебной.

Каждый носит в себе и спасенье и гибель.
Только знать бы, какие нажать рычажки,
Чтоб не биться, подобно трепещущей рыбе,
В заколдованном неводе горькой тоски,
Чтоб не жечь свое сердце напрасным томленьем,
Чтоб в душе не растить ненасытное зло,
Чтоб напрасно не мучить себя сожаленьем
И забыть упоенье того, что прошло,
Чтоб идти, не сбиваясь, по верной дороге,
Чтоб отдать свои чувства и мысли другим,
Чтоб чужая тоска и чужие тревоги
 Стали собственным, кровным волненьем твоим.

Листьев вечереющих прохлада,
Облака проходят не спеша.
Сколько тысяч лет прожить мне надо,
Чтобы успокоилась душа?

Кажется, что все от жизни взято,
Что умолк твой юношеский пир,
Но лишь вспыхнут отблески заката —
И другой перед тобою мир.

И опять все начал бы сначала,
Все движенья повторил бы вновь,
В океане плыл бы без причала
С тайной верой в вечную любовь.

Как душепотрясающую скрипку,
Как звездной ночью трели соловья,
Люблю простую русскую улыбку,
Зовущую в счастливые края,
Ласкающую светлым обещаньем,
Дарующую солнечный простор,
Таящую и радость, и страданье,
И тот доброжелательный задор,
Который весь пронизан обаяньем.

Улыбка русская чиста и простодушна,
Слегка лукава и всегда светла.
Мягка — как воск, как буря — непослушна
Кривым дорогам и веленью зла.
Я в жизни часто совершал ошибки,
И мной не раз овладевала мгла, —
Меня спасала русская улыбка
Безбрежным морем света и тепла.

Смотрите на меня во все бинокли,
Расширьте изумленные глаза:
Я пережил осаду Севастополя,
Хоть не был в нем сто лет тому назад.
Забыв от страха ощущенье страха,
Влюбленный в жизнь, но не дрожа за жизнь,
Я защищал крутой курган Малахов
Под ядрами средь беспрерывных тризн.
Я задыхался от священной мести
И становился варваром в тот миг,
Когда в бою в живых телах, как в тесте,
Орудовал мой очумелый штык.
Я был убит, как адмирал Нахимов,
Я разрывался на куски стократ
И был зарыт в бесчисленных могилах,
Как тысячи матросов и солдат.
Но, как сама бессмертная Россия,
Став в эти дни сильней, чем Голиаф,
Я, зубы сжав и муки пересилив,
Восстал из гроба, смертью смерть поправ.

Где ты, счастье, милое, живое,
Теплое и нежное такое,
Как брюшко веселого щенка?

Вот, мелькнув, оно щеки коснулось,
Вот во сне внезапно улыбнулось,
Вот глядит уже издалека.

Вот вернулось, тихо скрипнув ставней
И напомнив об улыбке давней,
Светом дня наполнило меня.

Вот ушло, чтоб больше не вернуться,
Чтобы горем мог я захлебнуться
Черной ночью и при свете дня.

Но внезапно, позабыв угрозы,
Вновь вернулось. Я смеюсь сквозь слезы,
Я ловлю края его одежд.

И в порыве радости бескрайней
Я склоняюсь перед вечной тайной
Никогда не меркнущих надежд.

Я повинен пред тобой, Любовь!
Но скажи, Вселенная, как быть
И какой ценой угомонить
Буйную, неистовую кровь?
Эту кровь голландских моряков,
Признававших только страсть одну,
Что взошла из глубины веков
Для того, чтобы пойти ко дну.
Как мне этот ток разъединить,
Что идет от предков по наследству?
Как порвать нервущуюся нить
Их неумирающего детства?
Как унять мне этот шум в крови —
Отголосок вздыбленного моря,
Требующий страсти от любви
И всепоглощающего горя?
Как уйти мне от свирепых лиц
На несохранившихся портретах,
От несуществующих гробниц
Молодых пиратов кругосветных?
Как уйти, когда они — во мне
Воскресают каждое мгновенье,
Чтоб гореть на медленном огне,
Как в аду до светопреставленья?
Пред тобой повинен я, Любовь.
Но скажи, Вселенная, как быть
И какой ценой угомонить
Буйную, неистовую кровь?!