Немного погодя:
— Ты только не думай, что я его люблю больше. Но я не могу, чтоб он остался один. А у тебя — Галя.
— Саша, мне надоели эти глупые разговоры.
— Нет, я просто так, на всякий случай.
30 декабря 53.
Саша принесла табель: педсовет вынес ей замечание за дисциплину.
— Это что ж такое?
Оказалось, Саша привязала к парте косичку девочки, сидящей впереди. Потом болтала на уроках. Потом на уроке истории все смеялись. Учительница спросила: — Кто смеялся?
Встала одна Саша. (Шура иронически замечает: — Привет маме Фриде. — А что же она должна была делать — сидеть что ли, если спрашивают, кто смеялся?)
Одним словом, грехов набралось очень много, и что делать — неизвестно.
15 января 54.
Сашка была на елке в Кремле. Себя не помнит от восторга. После елки долго стояла у Спасских ворот и вела с часовым программный разговор.
— Скажите, пожалуйста, где тут Спасские ворота? — спросила Сашка.
— Вы у них стоите.
— А где башня с часами?
— Вы под ней стоите. А что?
— Видите ли, за мной должны прийти, и мы условились ждать у Спасских ворот под башней с часами. И вот никого нет.
— А вы пройдите в комендатуру и позвоните домой.
Через минуту у нас раздался звонок. Шура подошел к телефону: — Папа?
— Дочка, откуда ты?
— Я звоню из комендатуры Кремля, — независимо ответила Саша. — Тетя Мотя не пришла, можно, я поеду домой одна?
— Нет, за тобой приедет Галя.
Галка тут же помчалась на Красную площадь, а Саша вернулась к часовому.
— За мной приедет сестра, — сообщила она.
— А сколько ей лет?
— Семнадцать.
— А как зовут?
— Галя.
— Познакомите?
— С удовольствием.
Помолчав, Саша спросила:
— Скажите, машины, которые выезжают из этих ворот — обыкновенные?
— У нас все машины обыкновенные, — сухо ответил часовой.
— А люди в них сидят нормальные?
— У нас все люди нормальные, а которые единицы ненормальные — те на Канатчиковой даче.
— Нет, — обиженно сказала Саша, — я не про то, я хочу узнать — в машинах вожди или не вожди? А если это тайна, то не надо, не говорите.
Видимо, почувствовав, что контакт с часовым утерян, Саша сказала:
— Вот при коллегиальном-то правительстве всех стали в Кремль пускать.
Шура уверяет, что на этих словах часовой позвал разводящего и попросил сменить его.
Но тут прибежала Галка, схватила Сашку и поволокла. На середине площади Сашка воскликнула:
— А познакомить-то?
* * *
Еще Саша была в цирке. Видела канатоходца в блестящей одежде. Канатоходец сверкал в лучах прожектора и балансировал, держа в руках сабли. Мальчик, сидевший рядом с Сашей, воскликнул: — Счастливый, у кого такой отец!
30 января 54.
Завтра день рождения Левы Шепелева. Мы решили подарить ему «Ранний восход» Кассиля и попросили автора сделать на книжке надпись [Книга Л. Кассиля посвящена Коле Дмитриеву, талантливому молодому художнику, рано погибшему. — А. Р.].
Лев Абрамович написал так: «Леве Шепелеву, питомцу школы, в стенах которой рос герой этой грустной, в общем, повести. И пусть всегда помнит Лева Шепелев, что палитра, как это заметил Коля Дмитриев, очень похожа даже по форме на пронзенное человеческое сердце».
* * *
С 15-го по 31 декабря я готовила Лапаури и Наташу Конюс к экзаменам в ГИТИС: учила разбирать предложение, рассказывала содержание «Войны и мира» и других художественных произведений («И вот князь Андрей встретил на балу Наташу Ростову и влюбился в нее…»). [Александр Александрович Лапаури и Наталья Георгиевна Конюс — танцоры Большого театра, с которыми у Ф. А. были общие друзья. Это было не репетиторство, а занятия по дружбе. — А. Р.]
Мы занимались ежедневно по 5–6 часов. Галя и Саша очень болели за моих учеников. Галя добывала им учебники, Саша отыскала орфографический словарик — такой маленький, чтоб можно было положить его в карман и подглядывать на экзаменах.
Во время занятий Сашка сидела в соседней комнате и внимательно слушала. Иногда она открывала дверь и, тараща глаза, говорила испуганно:
— Мама, извини, пожалуйста, но ты забыла сказать, что к первому склонению относятся слова мужского рода — мужчина, юноша, дядя, сирота и пьяница.
— Спасибо, Саша. Иди.
Саша уходила, но скоро вновь являлась на помощь: — Мама, ты не сердись, но кроме обстоятельства места, времени и образа действия, есть еще обстоятельство причины. Вот, например…
Всех очень умилял Лапаури, который схватывал быстро и делал какие-то свои обобщения, помогавшие ему уяснить суть дела:
— Ага, я понял: подлежащее — это голова, а сказуемое — шея!
И всех очень огорчала Наташа, до последней минуты путавшая винительный и родительный падежи.
Один только Шура относился к занятиям отрицательно. Однажды Наташа Конюс забежала в двенадцатом часу — закинуть для проверки письменную работу. Шура сухо спросил ее:
— Что, нынче занятия в ночную смену?
После чего уроки были перенесены на Котельническую набережную в высотный дом.
30-го и 31-го декабря Александр Александрович и Наташа сдавали русский и литературу — и сдали на 5! Мы все ликовали. Особенно — Сашка!
19 февраля 54.
Александр Александрович и Наташа устроили банкет. Один тост был — «за нашего старшего товарища, который…» (Я!)
Потом пили «за нашу крестную мать» (Опять я.)
Шура сказал, что следующий тост будет начинаться словами «спасибо, бабуся!»
1 марта 54.
Галя:
— Мама, кто такая Анна Ахматова?
Саша:
— Довольно стыдно про это спрашивать!
Мы все, хором:
— А ты-то сама что знаешь об Анне Ахматовой?
Саша:
— Ну, как же! Я все знаю! Я знаю, что она пишет стихи, и хорошие. Что ее ругали, но несправедливо. И еще знаю, что она живет у Ардовых.
* * *
— Саша, ты что пишешь?
— У меня накопилось много примеров — как писатель пишет, когда хочет показать, что человек плачет, но стесняется.
Вот, посмотри:
«Он извлекает платок и подозрительно долго трет им глаза».
«Он полез в ящик и долго выдвигал и задвигал там что-то. Когда он поднялся, глаза его были красны».
«Он зашел за колонну. Затем он вернулся и, протирая глаза, сказал: «Соринка, понимаете, в глаз попала»».
«Она вынула платок и сказала с досадой: «Ах, до чего же здесь накурено»».
«Мне совершенно нельзя смотреть на солнце, сказала она, вынимая платок».
