Летный состав бегом устремился к машинам.
— Локтюхин, Ерастов!
— Есть!
— С торпедометанием справитесь? Не подведете гвардейцев?
— Оправдаем ваше доверие, товарищ полковник! — в один голос ответили молодые штурманы. [243]
— Желаю удачи! Торпеды сбрасывайте с малой дистанции!
В воздухе я раздумывал над тем, что заставило комбрига самому ставить нам боевую задачу. Важная цель? Или это следствие вчерашней неудачи?
Погода была безоблачной, видимость хорошая. Летели на высоте две тысячи. Это позволяло обнаружить конвой на максимальном удалении и своевременно снизиться для захода в атаку.
— Если корабли идут прежним курсом, то зайдем как раз со стороны солнца, — дополняет мои соображения Ерастов.
Да, кажется, все складывается в нашу пользу. Лишь бы не прозевать цель. Как правило, первым замечает корабли летчик: из его кабины шире обзор.
Так и получилось. Вот они! Транспорты шли на запад кильватерным строем, вокруг них по эллипсу растянулись шесть кораблей охранения.
Ведущий нашей пары Бабий заметил цель одновременно со мной. Подал сигнал «Атака». Развернулся, начал резко снижаться. Убрав обороты моторов до минимума, я устремился за ним.
Первая пара пошла вправо, в обход конвоя для атаки со стороны берега.
Противник не замечал нас. Корабли не меняли курс, транспорты не маневрировали. Мы с Бабием заходили на цель со стороны солнца, метрах в двухстах друг от друга.
Высота тридцать метров, все внимание на прицеливание. Слева по курсу — сторожевой катер. Заметил нас, когда поравнялись с ним. Огонь из крупнокалиберных пулеметов. Мы неслись прямо на головной транспорт, над самой водой. Поток пулеметных трасс устремился вдогонку. Небольшие довороты, необходимые для прицеливания, вывели нашу машину из-под огня. Но уже начали стрелять и с транспортов... [244]
Первым с дистанции пятьсот метров сбросил торпеду Локтюхин. За ним — мы...
Самолет «вспухает», торпеда оторвалась. Из атаки выхожу влево, по носу транспорта...
Облегченный самолет становится маневренней. Бросаюсь из стороны в сторону, прижимаюсь к гребням волн. Время от времени маневрирую и по вертикали. Сверху наседают «хейнкель» и «Гамбург-140». Стрелки отбиваются пулеметным огнем...
— Взрыв, командир! Попали! — радостный крик Панова.
Не сразу соображаю — кто попал, во что? Поворачиваю голову — носовая часть транспорта окутана клубами дыма.
— Володя, ты?..
Штурман пытается зафиксировать результат удара. Над тонущим транспортом столб черного дыма. Стрелки продолжают отстреливаться от летящего чуть не вплотную «хейнкеля». Смолкает крупнокалиберный пулемет...
— Панов! Коля! Жив?
— Заело, командир... Обрыв гильзы...
Ободренный вражеский летчик уверенно приближается к нам. Секунды делятся на считанные доли. Рву штурвал на себя, командую Жуковцу — стрелять из люкового ШКАСа. Накрениваю самолет так, чтобы стрелок мог видеть цель...
Секунды... минуты...
Торжествующий рокот крупнокалиберного пулемета.
— Задержка устранена, командир! — это Панов.
«Хейнкель» отваливает от борта. За ним тянется хвост дыма. Отстает. Врезается в воду. Взрыв...
Наших не видно. Возвращаемся на аэродром в одиночку.
— Как удалось устранить задержку, Николай? [245]
— Трос лебедки приспособил. Крючком зацепил обрывок гильзы, крикнул Саше, чтобы крутнул лебедку...
— А ты как успел, Жуковец? Сам же стрелял в это время из ШКАСа!
— Пока вы кренились, командир...
— Молодцы, ребята! Ювелирная работа!
Обычно такая неисправность устранялась лишь на земле.
— А ты, Володя? Влепил, что ли, в транспорт?
— Взрывом ему оторвало нос!
— А что со вторым?
— Взрыва не было...
На аэродроме все экипажи доложили, что атаковали головной транспорт. Чья торпеда попала? Общая победа...
Пару Федорова при выходе на цель атаковал «гамбург». Помешал нанести удар по второму транспорту, и они перенацелились на головной.
Майор Чумичев горячо поздравил меня с двумя знаменательными в моей жизни событиями: потоплением транспорта и сотым боевым вылетом. А стрелков — со сбитым вражеским самолетом.
Подполковник Канарев распорядился всем четырем экипажам выдать двойную норму водки.
— Минакову в связи с сотым вылетом разрешаю тройную. Как имениннику!
— Жертвую в общий котел, — отшутился я.
Вечер получился веселый. Отмечать сотый вылет стало уже традицией. А тут еще транспорт...
* * *
На следующий день — дежурство в том же составе.
Над аэродромом гудели моторы: шли тренировочные полеты экипажей, прибывших в полк в конце февраля и в марте. Летчики прибыли из разных мест: из полка, вооруженного МБР-2, из запасного, из училища... В небе [246] их сразу можно было отличить от опытных боевых летчиков, которые буквально писали свой замысел полета.
Вскоре поступили данные воздушной разведки: обнаружены транспорты противника в Евпаторийском заливе. Через пятнадцать минут мы были в воздухе. Группу вел Бабий, я летел справа, слева шли Федоров и Алексеев. Погода была облачной, над морем висела жидкая дымка. Пилотирование в этих условиях несложно, но поиск кораблей затруднен.
Выйдя в указанный район, дважды пересекли залив. Тщетно. В чем дело? Ошибочно приняты данные разведчика? Или корабли ушли из района поиска?
Группа легла на обратный курс. От траверза Херсонесского маяка решили пройти вдоль южного берега Крыма. Возможно, на прибрежных коммуникациях обнаружим что-то.
У мыса Сарыч заметили четыре самоходные баржи. Они шли в кильватерной колонне, одна за другой. Ведущий стал круто снижаться. Я на какой-то миг задержался, Бабий был уже метров на двести ниже. Чтобы не отстать, резко отдал штурвал. Но что такое? Справа от кабины какой-то фонтан...
Бросаю взгляд на крыло и обмираю: от резкого перевода машины в пикирование из бензобака вырвало пробку. Из открытой горловины толстой струей хлещет бензин. Сейчас он попадет на выхлопные патрубки, и самолет превратится в факел...
Начинаю плавно выводить машину из пикирования. Фонтан уменьшается, пропадает. Под небольшим углом продолжаю снижение, сближаясь с кораблями противника. Бабий уже устремился на замыкающую баржу. За ним иду в атаку и я. Вторая пара атакует третью баржу.
Противник открывает бешеный огонь. Навстречу тянутся прерывистые трассы «эрликонов», вспухают серые клубки. Мы маневрируем, но, кажется, все пространство [247] заполнено огненными мячами. К «эрликонам» присоединяются пулеметы, на правой плоскости нашей машины появляются рваные дыры...
