Гуров перебил Чуйкова:
— Чтобы наши бойцы шли на сближение с врагом еще решительнее, еще смелее! Коммунисты, комсомольцы, уверен, покажут в этом пример!
В этой обстановке начальнику штаба надлежало сформулировать ту тактику, которой должны были придерживаться в боях солдаты. И Крылов в эту ночь продиктовал, что легло потом в наставление для каждого бойца. Первое — максимальное сближение с противником. Выбирать и занимать такие оборонительные позиции, чтобы они находились от вражеских на расстоянии броска гранаты. Прокладывать для этого в развалинах проходы, рыть окопы и ходы сообщения зигзагами. Максимальное сближение, запутанная линия обороны — это мертвая зона для авиации. Вот уже одно преимущество противника — долой!
Главная сила — мелкие подразделения. Штурмовые группы. Группа сбивается сама, каждый в группе уверен в товарище как в себе. Командир группы назначался не по званию, а по мастерству вести бой, по смекалке. Самое главное в работе штарма и всех штабов — формирование таких групп.
За полночь из штаба фронта наконец пришло известие, что корабли Волжской флотилии выходят из Красной Слободы с передовым отрядом дивизии Родимцева. Народ двинул свои главные резервы на помощь в защиту города...
Вскоре гвардейцы сбросили с Мамаева кургана немцев, но 17 сентября противник начал новое наступление на Мамаев курган и центр города. Атаку пехоты поддерживало не менее ста танков. Замысел ясен: широким прорывом к Волге в центре города рассечь армию надвое. От передового края дивизии Родимцева до берега Волги оставалось несколько сотен метров. Уже и формула «стоять насмерть» становилась в этой обстановке пассивной. Выправить положение можно было только встречными контратаками. И дивизия переходила в контратаки. На Мамаевом кургане доходило до рукопашной, да и только ли на Мамаевом кургане.
Связь с правым флангом, самым ответственным к тому же, значительно осложнилась. Военный совет армии пришел к выводу, что сколь ни надежно Царицынское подземелье, необходимо менять командный пункт. Выбор пал на обрывистый берег между заводами «Красный Октябрь» и «Баррикады», посередине армейской полосы, примерно на одинаковом расстоянии от правого и левого флангов. Конечно, столь надежного укрытия там было невозможно ни найти, ни соорудить, но об этом приходилось забыть. При этом встал вопрос: как перейти на новый КП? Надо было миновать узкое прибрежное пространство, целиком простреливаемое противником. До нового КП по берегу не менее 11 километров. Оставалась одна возможность: переправиться через Волгу в Красную Слободу, по левому берегу проехать несколько километров на машинах и вновь переправиться на правый берег напротив «Красного Октября».
— Ну что ж, пошли! — сказал Чуйков.
Гуров перебрался на новый КП на сутки раньше, перешли туда и многие штабные офицеры. Командарм и начальник штаба уходили последними.
Впереди надо бы идти полковнику Г. И. Виткову, отвечавшему за перебазирование Военного совета. Но Василий Иванович Чуйков не выносил идти сзади кого-либо в боевой обстановке. Он шел первым, с автоматом, перекинутым на грудь, у пояса две гранаты. Так же, за ним следом и почти рядом, Николай Иванович Крылов.
Как-то Николаю Ивановичу был задан вопрос об этом эпизоде:
— И вы с автоматом, Николай Иванович?
Крылов усмехнулся в ответ:
— Автомат — оружие в те дни было дефицитное... Пистолет был при мне. Если бы дошло до автомата, то дошло бы и до пистолета, а в нем последний патрон для себя. Свою задачу я понимал несколько иначе. Нужно было подготовить этот переход таким образом, чтобы нашей группе не понадобилось отбиваться автоматами...
Командующий Юго-Восточным фронтом 18 сентября приказал обеим армиям подготовить контрудары. 62-я армия, в составе которой дополнительно поступила 95-я стрелковая дивизия полковника В. Л. Горишного, получила задачу нанести контрудар силами не менее трех дивизий и одной танковой бригады из района Мамаева кургана в южном направлении и очистить от гитлеровцев захваченную часть в своей полосе.
64-я армия должна была подготовить удар на своем правом фланге с задачей разгромить фашистские войска в районе Купоросного и Ельшанки. В состав этой армии передавалась из 57-й армии одна стрелковая дивизия. Для поддержки контрударов привлекалась вся артиллерия фронтовой артиллерийской группы, кораблей Волжской флотилии и авиации 8-й воздушной армии.
Контрудары обеих армий начались с утра 19 сентября и продолжались более двух суток. Однако существенных результатов они не принесли, хотя и создали для противника значительное напряжение. Сказалось отсутствие необходимого времени на подготовку войск и ограниченных сил, привлеченных к контрударам.
Утром 18 сентября Чуйков и Крылов поминутно выходили из блиндажа послушать, не донесется ли гром канонады до города с северных фасов. Канонаду не услышали, да и трудно было ее звукам прорваться сквозь гул канонады в городе. Но одно обстоятельство сильно обнадеживало. Несмотря на ясный день, над городом не появилась немецкая авиация. Но это облегчение оказалось не долгим. Уже через шесть часов, чуть позже полудня, опять небо заслонили «хейнкели» и «юнкерсы». Какого-либо ослабления в атаках противника не наблюдалось.
В этот же день после шести часов вечера командование армии получило приказ командующего фронтом. Его вводная часть смутила Крылова и вызвала негодование у Чуйкова. Он читал вслух:
— «Под ударами соединений Сталинградского фронта, перешедших в общее наступление на юг, противник несет большие потери на рубеже Кузьмичи, Сухая Мечетка, Акатовка. С целью противодействия наступлению нашей северной группировки противник снимает ряд частей и соединений из района Сталинграда, Воропоново и перебрасывает их через Гумрак на север...»
Чуйков остановился и поднял глаза на Крылова. Густые брови сведены на переносице, свидетельство внутреннего гнева.
— Какие соединения вывели немцы из города? — раздался его вопрос.
— У меня об этом сведений нет! — ответил Крылов.
Тут же в блиндаже присутствовал при чтении приказа комфронта начальник армейской разведки полковник Герман.
Он встал и сказал:
— До Гумрака мы не добрались. Из города не снято ни одного солдата. В этом я поручусь головой!
На Военном совете армии приказ комфронта обсуждать не принято. На этом и закончился этот эпизод, но он имел далекое продолжение. Командование армии готовило контрудар совместно с 64-й армией. И в 23 часа 50 минут 19 сентября был подписан боевой приказ, где впервые за время боев города появилось это слово. Это слово тогда сыграло огромную вдохновляющую роль для каждого командира, каждого солдата.
