В 1931 году она работала в библиотеке Военной академии им. М. В. Фрунзе и там повстречала слушателя Гавро. Он тогда имел большой чин, два ромба в петлице, командовал дивизией. Он первым из интернационалистов был награжден двумя орденами Красного Знамени.
У нее каким-то. чудом сохранились документы времен гражданской войны. На одном пожелтевшем листе было указано: «Интернациональный стрелковый Астраханский полк на Украине сражался против войск Петлюры и Деникина. В декабре 1919 года за храбрость и мужество, проявленные в боях по освобождению Киева, полк был награжден Почетным Революционным Красным Знаменем, а командир полка Л. Гавро — орденом Красного Знамени».
Другой документ подтверждал, что в 1920 году Гавро командовал на Западном фронте 173-й бригадой 58-й стрелковой дивизии. Бригада Гавро на реке Случ, а затем на Буге полностью разгромила части белополяков. За успешное руководство этими боями Л. Гавро был награжден вторым орденом Красного Знамени.
Этот документ удостоверяла подпись командира 58-й стрелковой дивизии И. Федько.
— После гражданской войны Лайош находился на различных должностях и даже был генеральным консулом в Китае, — рассказывала Надежда Павловна. — В 1932 году родился сын, и нам казалось, что в Москве не было людей счастливей нас. Большим другом нашей семьи был известный писатель Мате Залка. Он писал роман «Кометы возвращаются», в котором прообразом главного героя был Лайош Гавро.
1937 год разрушил их счастье. Сначала погиб под колесами автомобиля любимый сын, потом арестовали и расстреляли как врага народа Лайоша. Сослали на долгие десять лет в Сибирь Надежду Павловну. В том же году погиб их друг Мате Залка. Он погиб в Испании, где под именем командира интернациональной бригады генерала Лукача сражался против фашистских соединений Франко.
Данило Сердич — югославский интернационалист. По национальности — серб. В первую мировую войну — рядовой австро-венгерской армии, с 1915 года находился в русском плену. Служил в Сербском добровольческом корпусе.
В Петрограде Сердич участвовал в июльской демонстрации, в штурме Зимнего дворца. С осени 1917 года он — командир 1-го Сербского революционного отряда в Екатеринославе, в 1918 — 1-го Югославянского коммунистического полка (под Царицыном). В 1919 году Сердич принял командование отдельной кавбригадой 14-й армии. С сентября 1919 по октябрь 1920 года учился в академии Генштаба, после чего был назначен командиром бригады 6-й кавдивизии 1-й Конной Армии. В октябре 1920 года на Южном фронте участвовал в разгроме войск Врангеля. Дважды награжден орденом Красного Знамени.
Заметку об отважном интернационалисте хочу продолжить рассказом профессора Вадима Полиеновича Яковлева.
— Осенью 1956 года, по окончании университета, я работал геологом шахты в Литвиновском (ныне Белокалитвинском) районе Ростовской области в грязном и скучном горняцком поселке. Жить в общежитии мне не нравилось: вокруг — пьянство, мат, скандалы. Одна местная женщина повела меня устраиваться на частную квартиру к какой-нибудь хозяйке. Мне было все равно куда: лишь бы потише и поспокойней.
Подводят меня к какой-то завалюшке. Смотрю — на крыше сидит немолодая тетка, черепицу поправляет. Посмотрела на меня весьма неодобрительно и в жилье отказала. Я извинился и пошел дальше. Вдруг слышу, меня зовут обратно.
— Вы в конторе работаете?
— Там.
— Грамотный?
— В общем — да.
— Тогда другое дело. А я думала — хулиган. — Увидев мое удивление, пояснила: — Уже октябрь, а вы без фуражки. У нас так хулиганы ходят.
Поняв, что я неместный и обычаев таких не знаю, женщина совсем подобрела.
— Вы извините, — слезает хозяйка с крыши, — я давно хочу с грамотным человеком встретиться.
Мне стало интересно.
— Вы знаете, кто такой Сердич? Слышали?
Я извинился и сказал, что никогда не слышал эту фамилию.
— Я жена Сердича, — объясняет мне хозяйка. — Он тут в гражданскую воевал.
— Я об Олеко Дундиче читал. О Сердиче — не знаю.
— А о Жукове вы, конечно, знаете?
— О Жукове, конечно! Кто же не знает о Жукове?
— А вы знаете, что Сердич был командиром, а Жуков — его подчиненным?
Поняв, что разговор мне интересен, хозяйка предложила сесть.
— В 37-м мужа вызвали по телефону в Москву. Он срочно уехал. Больше я его не видела. Его арестовали.
— А вас?
Хозяйка махнула рукой. Продолжила:
— Жуков был молодой тогда, но лихой парень. За девками да бабами бегал!.. И ко мне приставал. Но я ему тогда говорила: «Не смей, Гришка, а то мужу скажу».
— Гришка? Почему Гришка? Он же Георгий, Георгий Константинович.
— Для вас — так. А я его Гришкой называла. Он мужа моего боялся, но очень уважал. Папаху ему подарил…
И я услышал длинный, сбивчивый рассказ о комдиве, потом комкоре Сердиче (тоже, как и Дундич, он был из сербских пленных, перешедших после революции на сторону Красной Армии). А потом — о том, как он служил в 20—30-е годы.
— Я и у Сталина на квартире была, и у Ворошилова. А вот грамоту и не успела выучить. Теперь мне грамотный нужен, чтобы написал куда следует. Сейчас честным людям, невинно пострадавшим, память возвращают.
Я написал три письма: Ворошилову (в то время Председателю Президиума Верховного Совета СССР), Волкову (председателю Верховного суда) и министру обороны СССР, Маршалу Советского Союза Жукову.
Из поселка Восточно-Горняцского (где все это было) я скоро уехал. И вновь оказался там через год. Решил проведать свою знакомую. Спрашиваю у соседей.
— Ее давно уже здесь нет, — рассказали мне они. — Получила из Москвы какие-то важные бумаги и уехала, теперь в Москве живет.
Вскоре в «Комсомольской правде» я прочитал корреспонденцию Тимура Гайдара о том, как в Югославию на родину героя гражданской войны Сердича приезжала его вдова, как тепло принимали ее там. А еще позже имя Сердича я встретил на страницах книги Г. К. Жукова «Воспоминания и размышления».
Если бы не я, письмо в Москву написал бы и другой «грамотный». И все же мне приятно, что этим «грамотным» был я.
Имя командарма Великанова ныне малоизвестно. Почти забыто с той давней поры, когда июльской ночью его вывели в глухой тюремный подвал…
Его обвиняли в том, что он являлся германским агентом и занимался шпионской деятельностью, выдавая врагу секретные сведения о воинских частях Северо-Кавказского, Московского, Среднеазиатского и Забайкальского военных округов, где он занимал высокие командные посты. Оправдать себя не представляло возможным. Шитое белыми нитками «дело» было сработано умело. И даже прекрасные служебные характеристики не принимались в расчет. А они говорили о многом.
