9
Свен Гедин, с первого часа приветствовавший войну: «Мировая история не знает ничего более грандиозного, чем эта война немцев против остальной Европы, и ничего более позорного, чем политика Англии», успевший побывать в германской Ставке и повстречаться с императором Вильгельмом Вторым, начальником Генштаба фон Мольтке, канцлером Бетманом-Гольдвегом и успевший издать книгу «С Западного фронта», по весне 1915 года появился на Восточно-Прусском и Австрийском фронтах. Его маршрут: Летцен — ставка Гинденбурга и Людендорфа, Гумбинен, Инстербург; далее — Буковина, Галиция: Черновцы, Горлице, Ярослав, Перемышль, Львов. Попозже — Варшава. В Прикарпатье попал под обстрел Маннергейма, соратника Снесарева по Туркестану и карпатским окопам, финского шведа, русского военного географа и военачальника; потом, после развала Российской империи, отделения от неё Финляндии, в которой Маннергейм окажется среди первых лиц молодой североевропейской страны, они подружатся — шведский путешественник и финский, прежде русский, военачальник.
Гедин видел, как Макензен и Сект побеждают, отвоёвывают Перемышль. Он несколько раз побывал в русских окопах, видел зажатые в мёртвых руках солдатские письма, часть взял с собой. Позже писал: «Осматривая окопы, я просмотрел много разных писем… они выдают преданность браку, любовь к русской земле и к родным местам, тягу к тем, кто далеко, и стремление к миру, крепкую веру в помощь Бога и встречу, если Бог даст. Но чего нет в этих письмах, так это ненависти. Можно часами сидеть и читать страницу за страницей и ни за что не найти недоброжелательного или злого слова о противнике…
Душа русского народа — до крайности загадочная вещь. С одной стороны, трогательные и жалостливые чувства, которые выражены в письмах, с другой — жестокость, более чем зверская… С одной стороны, добродушие, которое на Пасху приводит к вражеским позициям с хлебом-солью и крашеными яйцами, с другой — злоба, которая приходит в прусские дома с огнём и мечом. «Поскоблите русского, и появится татарин», — гласит французская пословица, смысл которой мог осознать весь мир в ходе этой войны. И всё же, если сравнить тон в русских письмах с тоном английской прессы, русские крестьяне покажутся, что касается благородства души и чистоты сердца, стоящими на более высоком культурном уровне, чем английские джентльмены». Эти строки из книги «Война против России», спешно написанной Свеном Гединым на основе своих дневников, где помимо рассуждений о двойственности русской души и условном джентльменстве англичан немало страниц отдано рассказу о встречах со знаменитостями, а знаменитости первого ряда: император Франц Иосиф, император Вильгельм, германский генералитет: Гинденбург, Людендорф, Макензен, Сект… После этой книги автор был исключён из Русского Географического общества, Британского Географического общества.
(Гедин осматривает поля побед своего любимца шведского короля Карла, окопы вчерашних сражений, встречается с мировыми знаменитостями, а Снесарев в это время воюет, и сырые задымленные окопы — его каждодневный быт.)
В «Войне против России», нет, ещё раньше — в «Слове предупреждения» Гедин рассуждает о казачьей угрозе (далась им эта угроза, скажем, ещё Наполеон предрекал: «Через полвека Россия будет либо под властью революции, либо под властью казаков», а Гедина-то во время снежной бури спас казак Чернов); ещё, возомнив себя геополитиком, предупреждает о якобы русской угрозе Швеции и Норвегии, о Российской империи, потерпевшей неудачи при выходе к Персидскому заливу, то есть Индийскому океану, к Тихому океану, а теперь стремящейся через незамерзающие скандинавские порты выйти к Атлантическому океану. С другой стороны, хорошо говорит о русских, выше, чем об английских джентльменах. Он же защищает Россию от клеветы при вторжении в Тибет и захвате Лхасы войсками английского экспедиционного корпуса Янгхазбенда в 1904 году; сотни британцами убитых, а угрожает Тибету якобы Россия: она усиливает своё влияние на Тибет и рассматривает его как плацдарм против англичан в Индии. Керзон обосновывал разбойничье нападение посланных им соотечественников «русской опасностью». Свен Гедин видит в этом «чистый вымысел» и, не боясь, что его статья «Английское наступление на Тибет» обойдётся ему в половину английских друзей, публикует её в берлинском еженедельнике.
(Побочное, хотя и остросюжетное, и даже значительное — Снесарев, ему знакомый Нотович, его тибетское путешествие, «Тибетское Евангелие»… Но это требует особого рассказа.)
Есть такое, что объединяет Снесарева и Гедина: они — одногодки, они за разное не любят Англию: Снесарев — за её лукавство и расчёт в политике, не считающейся с другими народами, Гедин — за измену «германскому» духу; думают о противоанглийском союзе Германии и России — Континент против Океана. Но один видел в истории тысячелетний натиск франко-германского мира на славянство и Россию, другой — натиск России и всего славянства на Западную Европу; и это когда ранними западноевропейцами были лишены земли и жизни поморяне, бодричи, полабские славяне. Снесарев воспринимал так называемое «Завещание Петра» как фальсификацию, Гедин, может, тоже понимал его историческую недостоверность. Но раз даже Наполеон использовал его против русских, почему бы снова и снова не запугивать им, тем более что именно первый русский император «нецивилизованно» обошёлся с непобедимым шведским королём. Гедину справедливо оценить Россию мешала Полтава, разгром русскими его любимого героя Карла Двенадцатого. Но и Снесареву пристрастность мешала во взгляде на труды и мысли выдающегося путешественника и скоропишущёго публициста. Дневниковая запись от 17 июля 1916 года: «Просматривал книжку Свена Гедина… Противная книга, скорее памфлет, написанная с целью оправдать немцев… Глава о Вильгельме приподнята и сладка до приторности: почти Бог — праведный, честный, великодушный, а гениален до крайности. Дальше в дифирамбах идти нельзя… А когда-то ухаживал за Женюшей. Свинья полосатая» — несколько разнится в оценке самого уровня книги в письме того же дня, но причина недоброжелательной пристрастности в письме доведена до энергической лирической и ругательской завершённости: «В одном из домов захваченной нами деревни найден труд Свена Гедина под заглавием “Ein Volk in Waffen” (“Вооружённый народ”), от прошлого года. Задача этого “израиля в шведской шкуре” защитить и оправдать немцев. Написано очень искусно. Я читаю только некоторые, наиболее пикантные куски. И странно, я ловлю себя на том, что к автору брошюры в глубине души во мне живёт ещё ревность, как-то забавно удержавшаяся в какой-то небольшой складке моего сложного сердца. Я ему могу простить и его брехливые книги, и его блестящую торговлю своими “научными” работами, прощаю даже брошюру, может быть, подсказанную искренними убеждениями — кто знает, но я не могу простить, что когда-то в глубине Азии в живописном уголке — уголке Бабура, прилепившемся на склоне массивов, он позволил себе ухаживать за моей будущей жёнкой… каналья, свинья этакая!»
