– Бесполый! Прекратите эту несусветную чушь! Офицеры свободны.
Город Владивосток наполнился различными слухами, включая самые нелепые. В текст известной песни о листьях, которые кружатся над городом и не дают возможности спрятаться и скрыться от осени, были внесены коррективы. В измененном виде она звучала так: “Лица желтые над городом кружатся...” И называлась она песней китайских парашютистов. Словно в период летних отпусков из касс аэрофлота исчезли билеты “на Запад”. Престиж военных среди местного населения заметно вырос. На потепление взглядов прохожих и пассажиров общественного транспорта офицеры ответили максимальной предупредительностью. Безотказным пропуском на вечера отдыха в увеселительных заведениях стали погоны вместо кепок с длинными козырьками. С эстрады зазвучала музыка “для наших гостей, офицеров с противолодочного корабля...” Однако, наблюдать этот патриотический подъем могли немногие из военных: готовность, объявленная командующим по флоту, приковала офицеров к своим командным пунктам. Каждый занимался своим нелегким делом, таким нужным Родине в минуту опасности трудом.
XXX
Ниночка с дочкой жила в Техасе, как называют поселок Тихоокеанский моряки. Я уже жалел о том, что приложил столько усилий к этому, а не отправил ее своевременно в Полярный или же к своим родителям в Белоруссию. Неопределенность политической обстановки в Азиатско-Тихоокеанском регионе и непредсказуемость собственной судьбы, зависимость ее от любой вводной вышестоящего штаба, рождали тревогу за семью. Непроверенные слухи о том, что поход на Цейлон может быть заменен другим походом, вернуться из которого, якобы, придется не всем. Ох уж эти проклятые слухи! Порождаются ведь они только недостатком объективной информации. Игра же в “секреты” – любимая в нашей могучей стране.
И я засел за письмо своим родителям.
“Здравствуйте, дорогие мои папа и мама! Это письмо я писать вам не хотел, так как любой сюрприз должен предстать всегда в максимальном блеске. Но обстановка складывается так, что мое молчание может привести к нежелательным последствиям. Помните, еще будучи в Горьком, я просил вашего согласия на брак с любимой девушкой Ниной. В этом вы не поняли меня, приведя массу доводов в нежелательности брака. Так вот... Ниночка – моя жена. У нас есть маленькая дочка Оксанка. Я хотел вас с ними познакомить в очередном отпуске. Но если случится так, что они приедут к вам без меня, прошу вас их любить и жаловать, так как это самые дорогие мне люди. Простите, что сделал все сам, молча, не поставив вас в известность. Но, как мне кажется, все к лучшему. Советов спрашивают, чтобы не следовать им, а если и следуют, то только для того, чтобы в будущем было кого упрекнуть. Я же не хотел упрекать вас ни в чем и никогда. Так что можете быть спокойны. Ниночка – прекрасный человек. Именно такая жена и нужна моряку. Я счастлив. Остальное – мелочи. До встречи! Привет Могилевским. Целую. Ваш мореман.”
“Успокоив” таким образом родителей на счет своего ближайшего и отдаленного будущего, я занялся вопросом обеспечения настоящего и будущего своей семьи. Денег, как всегда, не хватало. Цены на продовольственные и промышленные товары кусались. Прежде всего надо было решать продовольственную программу. Обсудив вопрос с помощником по снабжению и найдя (или нашед) приемлемое решение, док начал искать возможность “отправить гонца” в Техас, что учитывая отмену всех увольнений, представляло значительные трудности. Но и здесь решение было найдено. Выписав своему старшине первой статьи Стойкову отпускной билет, заверенные бланки которых имеет любой уважающий себя корабельный офицер, ранним утром, без ведома начальства, доктор “спустил” его с корабля: основная задача – не попасть в руки комендантских патрулей. Но для этого и существует гражданское платье. Стойкое Дима (а не старшина первой статьи) вернулся на корабль глубокой ночью, великолепно выполнив поручение своего шефа. “Кто не рискует, тот не пьет шампанское”. Продуктами на ближайшее время семья была обеспечена.
XXX
Обстановка постепенно разряжалась. А может, просто люди к ней адаптировались? Но не было уже той психологической напряженки, царившей на кораблях две недели назад. Все шло по расписанию. И сборы, и разборы. И грудь четвертого человека была на месте. В назначенный день на корабль прибыло бестолковое курсантское племя. Итоговая проверка готовности корабля к походу. Вышестоящим штабом выдано “добро”.
Накануне выхода в море лейтенанты решили организовать культпоход в ресторан, испросив разрешение начальства. Выбрали “Волну”. Не по уровню сервиса, а “токмо по причине наличия варьете”. Администрация ресторана и артисты-неудачники узнав, что утром их случайные гости уходят “на войну”, финансировали отдых офицеров из неисчерпаемых кладовых теневого бизнеса. В расписание работы увеселительного заведения были внесены коррективы: бал прекратился в четыре утра. В 9.00, прощально взревев, корабль покинул родную базу. Жизнь на несколько месяцев вперед остановилась.
В кают-компании рассказывали анекдоты, приключения, играли в домино, нарды, тараканьи бега. Предпоходовые страсти и прощальные волнения улеглись. Офицеры ТОВВМУ, несмотря на свои должности и высокие звания, все же чувствовали себя гостями. И перед корабельной лейтенантурой вели себя тихо. А может, просто забавлялись в душе над задиристо прыгающими петушками?
Я рассказывал.
Поехали три лейтенанта в санаторий. Доктор, особист и политработник. Познакомились с тремя отдыхавшими в санатории женщинами. По окончании отпуска улетели домой, а женщины начали делиться впечатлениями о своих знакомых.
– Мой доктор, – говорит первая, – в первый день подарил цветы и сразу же увел меня в свой номер. И когда на двадцатый день я ему предложила искупаться в море, он удивленно воскликнул:
– А что, здесь еще и море есть?
Вторая:
– Мой кавалер почему-то два дня знакомился с моей биографией и спрашивал о родственниках. Потом, пробормотав “согласен”, показывал чудеса любовной техники.
– А мой, – говорит третья, – в первый день прочитал мне лекцию о международном положении, ночь провел со мной в постели, а в последние двадцать дней упрашивал, чтобы я никому об этой ночи не рассказывала.
Кают-компания взорвалась хохотом. И вдруг ко мне подошел заместитель и зашелся в крике:
– Я вам не позволю бросать тень!.. Ваши анекдоты играют на руку китайским шпионам! Выйдите вон из кают-компании!
Офицеры еще больше развеселились, но мне было не до смеха. Побледнев, я медленно встал и среди возникшей тишины четко произнес:
