Офицеры еще больше развеселились, но мне было не до смеха. Побледнев, я медленно встал и среди возникшей тишины четко произнес:
– Вы не имеете права удалять меня отсюда! Я ведь могу...
– Вы – китайский шпион! Товарищи офицеры! Смотрите! Он мне не подчиняется! Я отдам его под суд! – верещал зам.
– Вестовой! – обратился я к матросу-вестовому. – Отныне мою пайку я жертвую заместителю. В кают-компанию я не зайду до тех пор, пока товарищ Бесполый публично передо мной не извинится.
И ушел в каюту.
Коллектив подавленно молчал. Брань из уст заместителя, раздавшаяся вслед уходящему, еще более сгустила атмосферу.
XXX
Через полчаса в каюте у доктора собрались командиры боевых частей, каждый старался свести все произошедшее в кают-компании к шутке. Тут же разрабатывалась тактика действий в защиту лейтенанта, так как известно, что “у сильного всегда бессильный виноват”. А сила и власть была на стороне заместителя, что исключало напрочь объективность в оценках. Победить в данном случае могло лишь упорство в достижении цели, последовательность в действиях жаждущего торжества справедливости. (Хотя и трудно по прошествии времени объективно оценить правоту каждого, как и степень вины). Однако доктор считал себя правым, в чем единодушно был поддержан лейтенантским коллективом. Но все же решающим моментом в разрешении любого флотского конфликта выступает позиция старшего начальника, а чаще всего – нежелание этого начальника что-либо решать. О том, что доктор отказался от посещения кают-компании, было доложено командиру. Вызвав меня к себе, адмирал пытался решить дело путем переговоров, однако я стоял на своем: экипаж сыт оскорблениями, ежедневно расточаемыми заместителем. Может быть, публичное извинение пойдет на пользу хаму. Адмирал с предложенным мнением согласился и обязал заместителя извиниться перед врачом. И тут началось:
– Начальнику медслужбы прибыть в каюту заместителя! – команда по трансляции. Ожидание лекаря человеческих душ напрасно. Звонок в каюту врача:
– Я что, должен вас целый час ждать? – требовательный фальцет оскорбленного руководящего честолюбия. Ответа нет. Гудки. Стук в дверь. Персональное посещение.
– Извините, моя каюта – мой дом, охраняемый конституцией. Я вас в гости не приглашал (доктор – заместителю).
Крик, оскорбления. И так в течение недели. И все же товарищ Бесполый вынужден был принести извинения доктору на общем собрании офицеров. Редчайший случай! На сей раз торжество справедливости обошлось лейтенанту в энное количество погибших нервных клеток.
XXX
И снова тропический зной томил распаренные тела. Снова в иллюминаторах торчали фанерные листы, направляя в каюты потоки горячего воздуха. Испуганно выпрыгивая из-под форштевня, веером разлетались летающие рыбки. Обессиленные перелетом и заблудившиеся в океанских просторах, птицы садились на палубу и провода антенн в поисках спасения.
Корабельный любимец кот Брашпиль лениво отворачивался от плюющих прямо в сытую его морду крыс. Руководство по медицинскому обеспечению гласит: “Дератизация (то есть уничтожение грызунов) на корабле должна проводиться систематически. Организует ее заместитель командира части по тылу (то есть помощник по снабжению). Проводит ее личный состав под руководством командиров подразделений (то есть боевых частей) под контролем медицинской службы.
Однако, ни на одном из кораблей ни один из командиров никогда в жизни и не подумает спросить любого из командиров боевых частей и, тем более помощника по снабжению, “почему борьба с грызунами не организована?”. Для подобных вопросов существует доктор. Перед выходом корабля в море санитарно-карантинные власти обязательно проверяют, есть ли на корабле крысы.
И они имеются в обязательном порядке. Установив наличие крыс, санитарно-карантинные власти выдают кораблю “международное свидетельство об освобождении от дератизации”. Заверенное гербовой печатью, оно удостоверяет, что крыс на корабле нет. Здесь же делается предписание командиру, в котором те же карантинные власти указывают, что “дератизация на корабле не организована, заселенность грызунами высокая”. Два документа. Один используется командиром для отчета перед вышестоящим командованием. Другой – как повод для наказания доктора. Изобретательность флотских эскулапов в области тщетных попыток вывести наглое крысиное племя не имеет границ. Наиболее доступным способом их уничтожения является способ механический: петли, дубина, крысоловки. Но он малоэффективен. На каждом корабле издается приказ командира:
– За каждую сотню уничтоженных крыс удачливый охотник поощряется отпуском с выездом на Родину. Это великолепная лазейка для нерадивых военморов, которые неспособны или ленивы настолько, что не могут заслужить отпуск успехами в боевой и политической подготовке. Объединившись в неформальную группу, расписав график отпусков, неформалы обеспечивают поощрение каждому из членов группы по очереди. Номер обычно проходит один-два раза. Затем командир, раскусив нехитрую неформальную механику, в нарушение собственного приказа, отпуска прекращает.
С этим отлов грызунов автоматически сходит к нулю. Можно и искусственно завысить цифры павших в битве за матросский отпуск животных. Система проста, как песня. Матрос приносит тело погибшего вурдалака в амбулаторию для регистрации в “журнале учета уничтожения грызунов”. Доктор, отметив рвение военмора крестом напротив его фамилии, выбрасывает крысу в иллюминатор. Второй матрос, участвующий в сделке, ловит выброшенное тело сачком и вновь предъявляет ее для регистрации. Таким образом, одна крыса может быть зарегистрирована десять и более раз. Эффект, как видите, невелик.
Второй способ – химический. Он представляет собой ни что иное, как изготовление отравленных приманок и разбрасывание их по кораблю. Однако крысы, отведав угощения, погибают в самых недоступных местах и через неделю весь корабль источает жуткие ароматы. Химия командованием не поощряется, поэтому малоэффективна.
Способ биологический. Отловить десяток крыс, сунуть их в бочку и оставить без воды и пищи. Через неделю из всей компании остается в живых самая свирепая из них. Окрестив разбойницу “крысоедом”, ее выпускают на волю. По замыслу, озверевший крысоед, должен сожрать всех своих родственников, населяющих корабль. Но о настоящих крысоедах каждый военмор знает только из рассказов бывалых. Способ, таким образом, неэффективен вовсе.
Изучив опыт предшествующих поколений, я решил изобрести свой собственный способ. Корабельный кот Брашпиль, в течение двух лет мирно соседствовавший с корабельными грызунами, по моему приказанию был доставлен в изолятор и брошен в бочку, где в неволе томилось около десятка крыс. По замыслу эскулапа, через неделю из Брашпиля должен был получиться отменный крысоед. Скорее всего, в докторские расчеты вкралась ошибка. Брашпиль, оказавшись в бочке, взвыл уссурийским тигром и немедленно приступил к осуществлению медицинской программы. Через пять минут борьба была закончена. В бою Брашпиль потерял уши и половину хвоста. Выпущенный из бочки, он ошалело рванул из медотсека и, вместо того, чтобы вступить в бой с противником, выпрыгнул за борт. Операция по спасению самоубийцы успехом не увенчалась. Жаль.
