Входим. Коридор!.. Ладно, впрочем. Надоело. Где камера? Охранник подводит меня к какой-то камере. Камера 602. «Лицом к стене!»
Ладно-ладно! Заебал уже, командир, блядь, хуев. Начальник, блядь!
«Заходите!»
Вхожу в камеру. Н-да!.. Это вам не Бутырка-Матроска! Чистота, простор, зеркала (да-да!), горячая вода. Вокруг дольняка… пардон! туалета! — нормальные душевые занавески. (Господи! А мы-то на Матроске веревки у баландеров покупали и простыни на них вешали.)
Холодильник. В углу на специальной подставке мягко мерцает цветной телевизор (а вот этого бы, впрочем, и не надо!) А это что?! На полу аккуратными стопками лежат давно уже не виданные мною овощи и фрукты. Гроздь бананов, персики, кочаны свежей капусты. Ну и ну!..
Может, меня все-таки по ошибке в санаторий привезли? Для каких-нибудь, скажем, высокопоставленных чиновников? (И сейчас немедленно назад увезут!! Впрочем, я готов и сам туда пешком идти.
Вместе с матрасом под мышкой и со всеми вещами. Или даже ползти! Вот только банан один сейчас съем и поползу. Или лучше кочан капусты!)
В камере четыре человека.
— Здравствуйте!
— Привет.
Представляемся. (Я сразу же все забываю.)
— Куда мне вещи складывать?
— А вот, под шконку. Тут как раз пустое место есть.
— А мне куда устраиваться?
— Да вот сюда давай.
Мне указывают мою шконку (слава Богу, наверху). Я расстилаю на шконку матрас, постилаю простыни, кладу одеяло. Начинаю рассовывать свои пакеты.
— Да у вас тут рай прямо! Бананы, я смотрю. Я уж их, почитай, полгода не видел.
— Вот и отъешься. Ты бери, не стесняйся.
В этот момент свет гаснет. Остается гореть только довольно тусклая лампочка над дверью.
— А это что?
— Отбой.
Так, отбой. Ясненько. Настроение мрачнейшее. Хуже некуда. Не нравится мне все это… Ох, не нравится… чует мое сердце…
— Слушайте, ребята, я тут замотался сегодня со всеми этими переездами. Я, пожалуй, спать лягу. Ладно?
— Да ложись, конечно. Чего спрашиваешь? Да ты хоть поешь! Вот фруктов возьми.
— Да не хочется.
Я раздеваюсь и лезу на свою шконку. Настроение, повторяю, наимрачнейшее. Пиздец, а не настроение! Похоже, все мои самые худшие опасения полностью подтвердились. Гроб! Вот куда я попал. Чистый, комфортабельный гроб. Со всеми удобствами. С бананами и капустой.
Да-а… «Я впереди добра не чаю…» Но, похоже, «Тот, кто направляет мой корабль, / Уж поднял парус…» А-а!.. Плевать!
Бей в барабан и не бойся беды,
И маркитантку ласкай вольней!
«Бей в барабан»! Под это гейневское напутствие я в конце концов и засыпаю.
Утром проснулся раньше всех. Шконка у окна, очень удобно.
(Странно, что ее до меня никто не занял. По-моему, лучшая шконка в камере.) Слышно, как птички поют, собаки на улице лают, да и вообще все к воле поближе! Правда, смотреть, вот в это, с позволения сказать, окно довольно затруднительно. Поскольку три четверти его составляют непрозрачные стеклоблоки (как на окнах в банях и общественных туалетах). Остальная же жалкая четвертушка закрыта тремя решетками: сплошная мелкая, во все окно, изнутри, со стороны камеры; обычная крупная посередине и опять же мелкая снаружи, со стороны улицы. Те же реснички, короче. Запрещенные, кстати, нашим гуманным законом.
Лежу, думаю. Настроение, блядь, с утра опять препаршивое. Записи просматривают, режим: подъем-отбой, реснички эти… Да, похоже, на этот раз действительно «замуровали, демоны». Ладно, посмотрим, что там у них за кабинеты для встреч с адвокатами. Неужто и впрямь с телекамерами?!
Камера, между тем, потихоньку просыпается. Кто-то встает и начинает делать зарядку. Потом идет к умывальнику и долго там плещется и фыркает. Под это убаюкивающее фырканье я незаметно для себя опять начинаю потихоньку дремать.
«Вставай, проверка!» Кто-то настойчиво трясет меня за плечо.
Полусонный, второпях кое-как соскакиваю вниз. Остальные уже стоят около своих шконок. Дверь открывается, заходят человек шесть охранников. Впереди офицер, по-моему даже майор. (На Матроске были обычные прапора.) Заходят, молча стоят и смотрят на меня. «Рубашку одень!» — торопливо шепчет мне сосед. (Я, пардон, неглиже. В одних, извиняюсь, трусах.) Лезу под противоположную шконку, роюсь там в своих пакетах и достаю первую попавшуюся рубашку. (Как потом, блядь, оказалось — грязную!) Торопливо натягиваю ее на себя и снова возвращаюсь на место. «Хорошо», — величаво произносит господин майор и вместе со своей свитой неспешно покидает камеру. Все опять тотчас же укладываются спать. Интересные здесь у них порядочки! Стоять надо почему-то в рубашке, но зато в коридор не выводят. Впрочем, неважно.
Позже! У меня сейчас других забот хватает… Опять залезаю на шконку и начинаю бездумно смотреть в окно. Настроение, блядь, хоть в петлю!
На сердце просто плита какая-то лежит. Свинцовая. Наконец встаю завтракать. В камере в это время все уже проснулись. Иду к холодильнику и обращаюсь к стоящему рядом полному крупному парню армянского типа (черт! имя забыл!):
— Слушай, а у вас тут как? Все общее или у каждого свое?
— Да, конечно, общее! Бери, что хочешь. Ты же в тюрьме.
— Ну, везде свои порядки, — уклончиво бормочу я и лезу в холодильник.
Достаю творог, сметану (интересно, когда я их в последний раз видел-то?). Беру с пола пакет молока. Завтракаю.
— Да ты сметаны побольше положи! Вот, сырок съешь.
— Спасибо, не надо. А курага с черносливом у вас есть?
— Вон, в шкафу, бери.
Завтрак окончен. Опять залезаю на шконарь и опять тупо пялюсь в окно. (Хорошо, хоть с вопросами никто не пристает. Да и не узнал, вроде, пока никто.)
В дверь стучат. «На букву М!» Кто-то подходит к двери и что-то говорит охраннику.
— Нет, другой!
— Сергей, как твоя фамилия? — обращается ко мне тот же парень, у которого я спрашивал про холодильник.
(Твою мать!)
— Мавроди!
Я спрыгиваю со шконки и подхожу к двери.
— Имя-отчество?
— Сергей Пантелеевич.
— На вызов!
— Когда?
— Прямо сейчас!
В камере гробовая тишина. Все потрясены. Эффект колоссальный! Я думаю, если бы у меня в этот момент выросли еще рога, копыта и хвост, он не был бы б ольшим. Итак, даже здесь, в девятом круге ада, среди архизлодеев: иуд, кассиев и брутов, мое имя по-прежнему оказывает свое зловеще-магическое действие. Я и здесь какой-то изгой и прокаженный, от которого все шарахаются. Блядь, да чтоб вам всем сгореть!!
Охранник между тем ждет. Я быстренько подхватываю свои заранее приготовленные бумаги и ни на кого не глядя выхожу в коридор.
